Все поддержали и, чокнувшись фужерами, пригубили шампанское.
Пузыри защекотали нос, и Таня чихнула.
– Будьте здоровы, – услышала она от старика.
– Она не больна, просто так на шампанское реагирует, – пояснила Аня.
– А вы нет?
– Я любой алкоголь хорошо переношу. Но люблю виски. А у сестры от него голова болит.
– То есть пьете вы, а голова болит у нее?
– Точно. – Аня сделала глоток и игриво спросила у Абзала: – Вы, надеюсь, останетесь с нами на съемочной площадке?
– Конечно.
– До самого конца?
– Вообще-то мы с дядей хотели пригласить вас на обед. Уже и столик во французском ресторане заказан.
– Чур, вы мой кавалер.
– Почту за честь, – улыбнулся Абзал.
Он был прекрасно воспитан, интеллигентен, умен, обладал безупречным вкусом в одежде. Эдакий английский денди, но с внешностью, которую трудно назвать аристократической. Абзал был высок, широк в кости, мускулист и волосат. Лицо его с грубыми чертами покрывали оспины, частично спрятанные под бородой. Те азиаты, которых Татьяна видела раньше, были изящными, гладкими, с тонкими щиколотками и красивыми кистями. Руки же Абзала походили на обезьяньи лапы – большие, покрытые шерстью. Именно они заворожили Аню. Она не скрывала от сестры своей страсти к мужчинам с грубыми волосатыми руками. Именно такие казались ей настоящими самцами.
– Танечка, а какое впечатление произвел на вас Адам, главный мужской персонаж моей повести? – обратился к ней Нурлан.
– Неоднозначное.
– Поясните?
– Вы создали очень убедительный образ, я живо представляла этого парня, но… Я ему не сочувствовала. Он нарушил гармонию сестринских отношений и сделал это намеренно. Он не любил ни ту, ни другую, он упивался властью над ними. Поэтому, когда одна из девушек его отравила, я подумала – и правильно сделала.
– Вы поступили бы так же?
– Нет. Я ни за что не причинила бы вреда живому существу.
– А вы, Анна?
– Если вам интересно, способна ли я на убийство, то скажу так – скорее да, чем нет. Мысленно я казнила не один десяток человек. И физическую силу к некоторым применяла, когда мы с сестрой обитали в Центре педиатрии. Но никто во мне не рождал такой ненависти, чтобы я решила замарать руки. Даже доктор Голдблюм, который ставил над нами эксперименты. Я не читала вашу повесть, но ознакомилась со сценарием Чаплина, и смею вас уверить, такое ничтожество, как главный герой, не может вызвать ни горячей любви, ни холодной ненависти…
– Я не согласна, – встряла Таня. – Герой подлец. В таких сначала влюбляются, потом начинают их ненавидеть.
– Он закомплексованный засранец, – подхватила Аня. – Девки – дуры, что в него втрескались.