Сейчас дети Рады уже выросли, и, судя по всему, выросли удачно. Во всяком случае, Наташа всю жизнь слышала о них от Рады только хорошее. Именно об этом она и хотела поговорить. Рада тоже растила детей в полном доверии, и Наташа очень ценила ее опыт и советы, которые из заслуженной мамаши приходилось вытягивать просто клещами — Рада не любила навязывать другим свое мнение. Но сейчас Наташа заставит ее поделиться секретами воспитания, объяснит, что дело слишком серьезно. Она не сомневалась в том, что Рада знает секрет, как доверять, но при этом проверять, чтоб не было обид. И уж наверняка ее дети не сходят с ума по Третьей страже.
Что такое еврейское счастье — это каждый понимал по-своему. Семья Черняховских приехала в Израиль в конце 94-го, когда основная волна репатриации уже схлынула, да и жизнь на доисторической родине начала налаживаться. Но Леня Черняховский, в последнее время чаще называвший себя славным именем Арье, что в переводе означало «лев», только сейчас созрел для того, чтобы ступить на Землю Обетованную.
До этого они, как и многие их знакомые, пережили острый приступ национального самосознания, который привел Леню в московскую ешиву — еврейское религиозное учебное заведение. Ешива в Кунцеве славилась своими преподавателями — бывшими математиками и физиками-ядерщиками, открывшими в вере отцов несгибаемую научную логику, а также ответы на главные вопросы, поиск которых суть смысл и цель русского интеллигента. В ешиве Леня пропадал с утра до вечера, а Рада продолжала работать в школе и давать частные уроки английского. Благодаря ее заработкам они сумели пережить голод начала девяностых, когда на всеобщее опустошение накладывались еще и правила еврейского питания — кашрута, запрещавшего к употреблению даже обычный белый хлеб. Впрочем, из ешивы Леня иногда приносил «паек»: круглые коробочки со швейцарскими плавлеными сырками, консервированную «туну», то есть тунца, и сладости для детей.
Рада была хорошей женой и безропотно тащила на себе весь дом, радуясь, что Леня наконец нашел себя, что у него горят глаза, а в походке появились стремительность и стать потомка Маккавеев. Она варила домашний сыр из молока и масла, раз в месяц покупала в синагоге бледно-лиловых кошерных кур, правдами и неправдами избегала субботних уроков, а по вечерам беседовала с мужем о подробностях жертвоприношения в Храме. Труднее всего было объяснить старшим детям, почему в субботу у них не включается телевизор (лучше бы его вообще выбросить, замечал Арье) и с какой стати принесенные бабушкой конфеты надо потихоньку спустить в мусоропровод. Впрочем, у детей появились свои радости: субботние застолья с песнями и играми, еврейские садики, еврейские праздники с угощением и подарками от американских раввинов и бесконечные разговоры о том, как они поедут в Израиль.