Из комнаты, где они обычно стриглись, вышла молодая женщина в джинсовом комбинезоне с выпирающим животом. Она была очень похожа на Раду лицом, глазами, цветом волос, даже крупными зубами, но полнее, с более мягкими и округлыми чертами. Впрочем, возможно, полнота и округлость были вызваны беременностью.
— Это парикмахер мамы, — сказал Витя и оглянулся на дверь комнаты, видимо считая, что теперь имеет право ретироваться. Но женщины загораживали ему дорогу, и он остался на месте.
— Ее нашли под мостом на железнодорожных путях, — сказала Юля, не задавая лишних вопросов.
Наташа вспомнила, что именно так зовут Радину дочь.
— От нее пахло водкой. Сначала решили, что она бомжиха, но при ней были документы. Милиция считает, что она была пьяной и упала с моста. Только водка на пустой желудок — так выяснили на вскрытии.
— Но этого не может быть! — вскрикнула Наташа.
— Разумеется, не может быть, — отрезала Юля. — Мама никогда не пила водку, да еще натощак. Но нас никто не слушает. Приходил милиционер, говорил с соседями, и они сказали, что мама была странная. Все время где-то бродила и одевалась как нищая. На самом деле она одевалась так, как ей было удобно.
— Конечно! — с жаром вырвалось у Наташи. — Я хорошо знаю Раду. Знала… Но что же с ней случилось на самом деле?
— Какая разница, — сухо сказала Юля. Она говорила без акцента, и в ее голосе, так похожем на материнский, звучали совсем не свойственные Раде жесткие нотки. — Что бы ни случилось, маму не вернешь. А связываться с ментами — себе дороже выйдет. Вить, пойди к Ромке, он там один.
Старший сын Рады, который терпеливо ждал окончания беседы, с готовностью кивнул и протиснулся мимо них в комнату. Там, вероятно, ждал его младший брат, тоже прилетевший из Израиля. Сколько времени, должно быть, они не собирались вместе — чтобы встретиться лишь на похоронах матери. Кстати…
— А когда похороны? — спросила Наташа.
— Похороны уже были, — ответила Юля. — Вчера. По еврейскому обычаю это очень быстро.
— Да-да, — сказала Наташа. — Простите.
И заплакала только на лестнице.
Да, Рада многим казалась странной, например: одевалась в очень дешевые вещи — либо в то, что казалось дешевым окрестным сплетницам. И бродить по городу она любила. И со своим рюкзачком и давно не стриженными «лохмами» вполне могла кому-то показаться бомжихой. Пожалуй, она даже способна была упасть с моста просто по рассеянности, заглядевшись на что-то. Но представить себе Раду нажравшейся водки натощак…
Натощак? Стоп! Наташа рванулась было обратно, но передумала. Она решила вначале все выяснить сама.