— Грибоедов Юрий Павлович, подполковник в отставке, — отрапортовал ветеран.
— Ольга Васильевна, можно просто Ольга, — ответила Морозова, вспомнив, как представлялась Марина Станиславовна. Имя свое он не скрывает, это уже хорошо — значит, не чувствует подвоха. Надо же, подполковник. Неудивительно, что в санаторий его возят на персоналке. Кстати, кстати — ведь товарищ подполковник должен сейчас находиться в санатории под Сергиевым Посадом! Или он туда отправлялся всего на четыре дня? Что-то маловато.
— Ну, за знакомство, — провозгласил Грибоедов, поднимая рюмку.
Леонид Викторович представляться не стал. Он лишь приподнялся со своего кресла и учтиво кивнул. Ольга явно не вызвала у него такого же интереса, как у его приближенного.
— Ну-с, а где же наша очаровательная именинница? — вопросил он.
Морозова критически оглядела его сутуловатую — даже в кресле заметно, — щуплую фигурку, гладкий, как алебастр, голый череп. Замашки барские, а сам так себе мужичонка. Ее лицо показалось ей немного знакомым; возможно, она действительно видела его по телевизору. А вдруг он тоже проходил мимо вахтерки и может ее узнать? Взгляд господина Березина-Переяславчикова казался куда более проницательным, чем у подполковника Юрия Павловича.
— Ну как вы тут, не скучаете? — пропела королева бала, появляясь на пороге.
Если Ольга Васильевна была привлекательна, то Марина Станиславовна — просто великолепна в своем обтягивающем черном платье, с серебристой шалью на плечах.
— О, я смотрю, все уже с напитками. Молодец, Витя, ты хорошо ухаживаешь за гостями, получишь приз. Оленька, ты у меня в спальне свое золото забыла, иди надевай, там все на трюмо лежит. Оля у меня с утра, готовить помогала, — с извиняющейся улыбкой пояснила она мужчинам. — Устала, прилегла отдохнуть, украшения сняла, чтоб не мешали, а взять забыла. Такая она у нас Маша-растеряша с самого детства.
Она подтолкнула Ольгу к выходу, и та послушно засеменила в спальню надевать «свое золото». Вовремя Марина сообразила, ей самой и в голову не пришло, что такая расфуфыренная барыня непременно должна быть вся в побрякушках. Надевая Маринины серьги и кольца, выложенные на трюмо (ох и красота! Сроду такого не носила!..), Маша-растеряша, она же растяпа и чучело, слышала, как хозяйка рассказывает, что они с Оленькой росли вместе, в одном дворе, их отцы служили в одном ведомстве по военной части, потом семьи разъехались по разным местам, подруги детства потерялись и только в зрелые годы нашли друг друга. Просто роман!.. Что-то Марина Станиславовна разошлась, ей бы и вправду романы сочинять.