— Так вы из семьи офицера! — радостно сказал подполковник. — Это славно. Батюшка в каком чине закончил службу, если не секрет?
— Подполковником, как и вы, — гордо ответила офицерская дочь, повышая покойного папу в звании. Но отец Ольги Васильевны действительно был военным, факт. И как только Марина догадалась? Хотя в послевоенные годы почти все офицеры-фронтовики задержались на службе.
— Славно, славно!
Вечер явно удавался. После первого тоста за прекрасную именинницу Марина Станиславовна напомнила о другом виновнике торжества — итальянском столике. Тут уж сам Леонид Викторович поднялся со своего кресла и со знанием дела осмотрел заморскую диковинку и сверху, и сбоку, и даже снизу, присев на корточки и забавно вывернув шею.
Подполковник и капитан не принимали участия в восхищении столиком — для их прямолинейных натур это были слишком тонкие материи. Оказавшись на вторых ролях в компании нового знакомого, Грибоедов обратил на него внимание, отметил военную выправку и, разумеется, сразу же поинтересовался, «в каком полку служили».
— Капитан Казюпа, внутренние войска, — буркнул Барабас, почти не погрешив против истины. — Уже пять лет в отставке.
— Пенсию получаете, — понимающе кивнул ветеран. — Если есть доплаты-выслуги, то жить можно. Сейчас чем занимаетесь?
— Да-а… — пожал плечами капитан Казюпа, — выходит, что ничем.
— Не скучно? Руки по работе не зудят? — пододвинулся к нему подполковник, разливая по рюмкам новую порцию выпивки.
— Кому мы нужны на работе, старичье? Гастрономы сторожить? Так на это молодых да борзых хватает, — презрительно фыркнул Казюпа.
— Скажете тоже — гастрономы, — обиделся ветеран афганской войны. — Есть дела посерьезнее.
Капитан навострил уши, чувствуя, что клюнуло, но тут ценители столика вернулись к нормальному столу, где были только напитки и легкие закуски в стиле а-ля фуршет.
— Пойдем, Оленька, твои салаты подавать, — пропела Марина Станиславовна. И Ольга Васильевна покорно отправилась подавать «свои» салаты, увешанная «своими» же украшениями, «со своими» волосами на голове, да с лицом, если разобраться, тоже очень и очень «своим».
— Этот кавалергард на тебя запал, потряси его, — шепотом сказала она на кухне.
Ольга пожала плечами:
— Он, по-моему, уже на Барабаса запал.
— Барабас сам разберется. Попасись около них, мне с Переяславчиковым надо интимно пообщаться.
Они выставили на стол салаты, которыми все восхитились, но никто не стал есть, довольствуясь тонко нарезанными ломтиками сыра, колбасы и ветчины разных сортов и обилием выпивки. Марина поставила диск с записью птичьих голосов, включила приглушенный свет, и комната стала похожа на весенний лес, где среди посвистывания и чириканья звучали отдельные фразы: