– Еще рано, – отмахнулась Вика, когда я поинтересовался, собирается ли она ложиться.
Я попытался позвонить Марго, но трубка снова отвечала мне лишь равнодушными долгими гудками.
– Тухлый номер, – неожиданно отмерла Вика.
– Ты о чем? – спросил я, чувствуя, что зол сейчас на них обеих.
На Марго, исчезнувшую без объяснения причин. На Вику, занятую только своими делами.
– Ты слишком много хочешь от девушки такого сорта. Она не будет ждать тебя у окна, пока ты ищешь себя по деревням и весям…
Лицо Виктории выражало сейчас примерно те же эмоции, что лица американских президентов, высеченных на скале Рашмор.
– По поводу деревней и весей – это была практика от ин-сти-ту-та, всего два месяца! Неужели два месяца невозможно подождать? – спросил я, внутренне подбираясь, так как, кажется, назревал скандал.
Вместо ответа Вика лишь как-то неопределенно улыбнулась и опустила голову, делая вид, что увлечена чтением.
В этот момент я почему-то подумал о том, что цена, которую женщины назначают себе и своему женскому миру, чрезвычайно завышена. Мир, в котором есть свитера с оленями, пироги, головы космических роботов, вечерние платья, сладкие ароматы, выходы в свет, вкусно пахнущее постельное белье, много секса… Этот мир сам по себе неплох. Но женщины требуют за него всего тебя, без остатка. Если ты однажды попал, то ты попал навсегда. И здесь они в сговоре все. Даже те женщины, которые когда-то совершенно бескорыстно пели тебе колыбельные, женщины той же крови, что и ты, однажды объединяются с теми, которые выставляют цену. Тогда они кричат хором: «Плати, плати, плати!» И это неправда, что ты получишь столько же, сколько отдашь. Рынок переполнен, но цены только растут.
В начале практики мы созванивались с Марго каждый день; почти всякий раз ругались, потом ругань сошла на нет и звонки тоже. Я не понимал, что случилось, и этот неотвеченный вопрос цеплял меня своим изогнутым крюком всякий раз, как я пытался двигаться дальше.
Я прошелся по комнате, чтобы успокоиться. Комнату перегораживала стена. Гипсокартон. Мы с Викой сами разделили ее однушку, когда я окончательно переехал из пригорода. Большой метраж позволял перепланировку. Стало даже уютнее: у каждого своя комната. Метраж небольшой, зато квартира недалеко от центра. Очень удобный район, в этом Виктория знает толк.
В моей комнате все, как и раньше. Только вид у вещей, как в фильмах про дворянские летние усадьбы, оставленные хозяевами на зимний сезон. Моя кровать застелена запылившимся шерстяным пледом, на стене – пообтрепавшийся постер с портретом Стива Джобса. В тумбочке – спортивный костюм и смена белья. Когда я жил здесь, мы с теткой работали вместе. Было удобно, но все изменилось, когда появилась Марго. Неожиданно к горлу подступила нестерпимая горечь. Не знаю, как это получилось: в следующую секунду я стоял с горящим кулаком, а перегородка ответила мне гулким картонным кашлем.