– Знаете, – говорит Геннадий, – дерьмово будет, если в нас ударит этот спутник.
– Да, – соглашается Миша. – Дерьмово!
Сидеть в спасательной шлюпке, как нам сейчас, экипажам за 15 лет приходилось всего четыре раза. Я слышу наше дыхание сквозь шум вентиляторов, нагнетающих воздух в «Союз». Думаю, ни один из нас не испытывает настоящего страха. Каждому случалось оказываться в рискованных ситуациях. Тем не менее мы обсуждаем размер и скорость фрагмента космического мусора, приближающегося к нам, и сходимся на том, что это потенциально фатальный сценарий.
Миша уставился в иллюминатор. Я напоминаю, что он все равно не увидит подлетающий спутник – его скорость намного превосходит возможности человеческого зрения и, кроме того, за бортом темно. Он все равно смотрит, а скоро и я устремляю взгляд в свой иллюминатор. Часы отсчитывают оставшееся время. Когда счет идет на секунды, во мне нарастает напряжение, я чувствую, как перекашивает лицо. Мы ждем. И… ничего. Проходит 30 секунд. Мы переглядываемся, сердце еще колотится в ожидании смертельной опасности, затем напряжение на наших лицах медленно сменяется выражением облегчения.
– Москва, мы еще ждем? – спрашивает Геннадий.
– Геннадий Иванович, уже все, – отвечает московский Центр управления полетом. – Угроза миновала. Вы в безопасности, можете возвращаться к работе.
Мы по очереди выплываем из «Союза», Геннадий и Миша доедают ланч, а я посвящаю почти весь день открыванию крышек люков.
Позже, обдумывая случившееся, я понимаю, что, если бы спутник врезался в нас, мы бы об этом, скорее всего, и не узнали. Когда самолет при плохой погоде влетает в гору на скорости 800 км/ч, потом почти нечего анализировать в поисках причин катастрофы. Это столкновение произошло бы на скорости в 70 раз большей. Участвуя в расследованиях авиационных происшествий в бытность летчиком-испытателем ВМС, я иногда отмечал: экипаж обычно не понимает, что что-то пошло не так. Мы с Мишей и Геннадием за одну миллисекунду превратились бы из ворчунов в холодном «Союзе» в горстку распыленных атомов, разлетающихся во все стороны. Нашей нервной системе не хватило бы времени, чтобы преобразовать поступающие данные в осознанное восприятие. Энергия столкновения двух массивных объектов при скорости 56 000 км/ч была бы эквивалентна энергии взрыва атомной бомбы. Я вспоминаю момент, когда едва не влетел на F-14 в воду и не исчез без следа.
Не знаю, успокаивает меня это или тревожит.
Через 11 дней прибудет новый экипаж. Я стараюсь не думать о том, насколько больше времени мне еще предстоит здесь провести, от мыслей только хуже. Мой год в космосе почти точно делится на четыре части по три месяца каждая, и появление на МКС Челла, Кимии и Олега ознаменует всего лишь четверть моего срока.