Геннадий предлагает показать мне фотографию, но мне кажется забавным не иметь представления о внешности человека, пока он не покажется в люке. Олег с Геннадием соглашаются, что это будет занятно.
Около часа ночи меня пробуждает от глубокого сна отказ одного из каналов электропитания. Отключение оставило без половины мощности «Ноуд-3», где мы храним большую часть оборудования системы жизнеобеспечения: генератор кислорода, одну из «Сидр» (ту, которую я ненавижу) и всю аппаратуру переработки урины в воду, в том числе сам туалет. Взять ситуацию под контроль удается только после двух часов взаимодействия с Землей, после чего я предлагаю остальным членам экипажа вернуться ко сну и по собственной инициативе бодрствую еще полтора часа, пока Земля пытается восстановить вентиляцию и нормальную работу датчиков задымления. Виновником оказывается регулятор мощности на дальнем сегменте фермы. Возвращаясь в свою каюту, я понимаю, что смогу поспать самое большее пару часов.
Позже в разговоре со мной Амико рассказывает, что была в Центре управления полетами, когда отключилось питание. Мне не приходило в голову, что она могла быть там, за консолью, и видеть, как вспыхивают, словно рождественская елка, индикаторы на экране, сообщая об отказе оборудования у нас на борту. Мы почти не обсуждали тот факт, что из-за работы в НАСА она рискует оказаться в ситуации, когда должна будет вживую наблюдать, как жизни ее партнера угрожает опасность.
– Наверняка тебе было страшно, – говорю я.
– Да, немного. Но я оставалась за консолью, пока не убедилась, что все в порядке.
Вскоре после этого, рассказывает Амико, руководитель полета Майк Ламмерс подошел к ней узнать, как она себя чувствует. Майк был главным руководителем полета и во второй части моей предыдущей экспедиции на МКС. Я полностью доверяю ему, именно его считаю своим руководителем, пока нахожусь на борту космической станции. В отличие от многих других руководителей полета, побывавших в Центре управления, он проявляет внимание к Амико, поздравляет ее с нашими достижениями и поддерживает ее как моего партнера.
На следующий день я разговариваю с Шарлотт по телефону. Она до сих пор не любитель телефонного общения, и, как обычно кажется, звонок отвлек ее от чего-то, возможно, от телевизора. Она не бывает грубой или неприветливой, но отвечает коротко и неопределенно. Вскоре я исчерпываю темы для разговора и начинаю закругляться:
– Ладно, мне пора. Я просто хотел узнать, как у тебя дела.
Я предполагаю, что она в ответ попрощается, но слышу паузу. Секунду мне кажется, что связь прервалась.