Хотя некоторые аспекты выходов в открытый космос упростились, они не стали менее опасными. Всего несколько лет назад гермошлем астронавта Луки Пармитано стал наполняться водой, что едва не закончилось трагической нелепостью – смертью в космосе от утопления. Выходы в открытый космос намного опаснее любого другого нашего занятия на орбите: так много переменных факторов, так много оборудования, которое может отказать, и процедур, которые могут пойти наперекосяк. Снаружи мы крайне уязвимы.
Как пилот и командир космического шаттла, я не имел возможности совершить выход в открытый космос. Астронавты-специалисты проходили сотни часов подготовки к работе вне корабля, пока я учился летать и командовать экипажем. Большую часть эры шаттлов мы, пилоты, знали, что из-за разделения труда нам не представится шанс надеть скафандр и выйти в космос. Шаттл мог безопасно вернуться после гибели или ранения специалиста, но без пилота или командира возвращение значительно усложнилось бы. Сейчас, однако, другая эпоха, и в этой экспедиции на МКС мне повезло.
Подготовка к выходу из корабля занимает очень много времени. Мы заранее планируем со всей возможной тщательностью, что будем делать и в каком порядке, чтобы свести к минимуму проблемы и к максимуму – эффективность и результативность. Мы готовим скафандры, проверяем и перепроверяем все компоненты, поддерживающие нашу жизнь в космическом вакууме, подбираем и подготавливаем инструменты – все они специально разработаны для использования при нулевой гравитации в неповоротливых перчатках.
Сегодня утром я встал в полшестого и все делал в спешке, чтобы весь день идти с опережением циклограммы. Надел памперс и костюм водяного охлаждения (КВО), который мы надеваем под скафандр, – нечто вроде белья с длинными рукавами и штанинами и со встроенной системой кондиционирования, работающей при условии подключения к скафандру. Затем я наскоро позавтракал продуктами, отобранными с вечера для экономии времени, и направился в шлюзовой отсек облачаться в скафандр. Я стремился возможно раньше оказаться в шлюзе, поскольку убежден: в случае сложной работы, если вы не опережаете график, значит, вы уже от него отстали.
Мы с Челлом час дышали чистым кислородом, снижая содержание азота в крови, чтобы не страдать от декомпрессии (кессонной болезни). Кимия – оператор поддержки этого выхода в открытый космос, и его задача – помочь нам снарядиться, проконтролировать процедуру десатурации и проследить за шлюзовым отсеком и его системами. Казалось бы, скромная роль – прочитать процедуры из нескольких сотен шагов, – но критически значимая для Челла и меня. Без посторонней помощи надеть и снять скафандр практически невозможно, и, если Кимия совершит малейшую ошибку – например, неправильно наденет на меня ботинок, – я рискую погибнуть страшной смертью. В скафандр встроена система жизнеобеспечения, поддерживающая циркуляцию кислорода, поглощающая выдыхаемый углекислый газ и прокачивающая охлаждающую воду через трубки, покрывающие тело, чтобы я не перегрелся. Несмотря на невесомость, скафандр все-таки имеет массу. Кроме того, он жесткий и неповоротливый и в нем сложно двигаться.