Села в метро. Задумалась. С Никитой она была в браке уже почти год. Из них 9 месяцев в Праге. Поначалу это было интересно. Жизнь в Европе. Муж айтишник. Много зарабатывает. Но постепенно восторги улеглись. Развлечений в Праге было не так много, как в Москве. Да и народ в основном говорил на чешском языке. А учить его не хотелось. Странный язык. И сложный. Даже падежей у чехов на один больше, чем у русских. Ну на кой чёрт нужен звательный падеж? И Оксана на язык забила. По-чешски выучила несколько фраз из лексикона Эллочки-людоедочки. Хватало.
Но было скучно. На тусовках одни и те же физиономии. Все друг про друга всё знают и все друг другу уже все косточки перемыли. А муж объелся груш. Целыми днями на работе. А вечерами опять работает. Уставится в монитор и клавишами клацает. Оксана попыталась поинтересоваться, что он там делает. В ответ Никита ей много чего понарассказал, только Оксана ничего не поняла. Как будто на чешском с ней поговорил.
В общем, не оправдал он её ожиданий. Хорошо, хоть золотую карточку сделал и к своему счёту прицепил. Можно было тратить, не стесняя себя в средствах. И Оксана тратила. Особенно последнюю неделю. Примерно месяц назад они поругались. И Оксана выгнала его спать на диван в зале. А сама осталась в спальне. Никита пытался первое время поговорить с ней, взывал к совести и разуму. Но Оксана жёстко игнорила его. Муж подёргался, подёргался, да и затих. Приходил поздно, работал, пил пиво, готовил себе сам. Но прощения, которого так ждала Оксана, так и не попросил. Тогда она решила ударить по больному, по деньгам. Начала тратить так, как будто завтра война…
Поезд подошёл к платформе конечной станции. Оксана вышла. Темнело. Не спеша процокала до дома. Поднялась на третий этаж. Который чехи почему-то называли вторым. Первый у них носил название приземи. Ну дурные люди. Всё у них через одно место.
Зашла в квартиру. Муж был дома и что-то готовил. Из комнаты вкусно пахло. В животе заурчало. Оксана нарочито громко бросила ключи на тумбочку, хлопнула дверью. В коридор выглянул Никита.
– Нам надо поговорить, – сказал.
– А давай поговорим, – решила прервать свой бойкот Оксана, – а то ты всё молчишь и молчишь. Молча вот жрать собрался, когда твоя жена целый день голодная по делам носится. Совсем совести нет.
– Ты есть хочешь? – спросил Никита. – Мой руки, я картошку пожарил.
Оксана вспомнила, что она целый день не ела. Только кофе пила пару раз. Рот наполнился слюной. В другой раз она, ни слова не говоря, проследовала бы в свою спальню. Но голод не тётка. И Оксана прошла не в комнату, а в ванную. Вымыла руки. Глянула на себя в зеркало. Хороша.