— Так, сестра… — кивнул Элай. — Очень хорошо. Начало есть. Младшая или старшая?
— Старшая, — ответила Лейси. И тут же с улыбкой добавила: — Но очень часто ведет себя как младшая.
— Это как же? — Элай спрашивал так, словно ему и впрямь было интересно. А может, делал вид из вежливости?
— Ну… я не чувствую от нее поддержки. — Лейси сказала правду, но это было не очень‑то честно по отношению к Энди.
— Хм… — Элай склонил голову к плечу. — А ты хочешь, чтобы она о тебе заботилась?
— Нет‑нет. — Лейси решительно покачала головой и объяснила: — Но Энди… Видишь ли, наши родители умерли, когда я училась в старших классах, и мне кажется, сестра считает, что должна их заменить. Только чаще всего именно я веду себя как мама. — Сколько ей помнилось, так было всегда: Энди — порывистая и несдержанная, и рядом с ней она, Лейси, — спокойная и рассудительная. К тому же более самостоятельная. И было не очень‑то правильно, что после смерти родителей Энди взяла на себя роль, на которую совершенно не годилась. Но главное в том, что Лейси вовсе не хотела, чтобы сестра заменяла ей родителей. Хм… А может, Энди об этом не знала?
— Боже, какой кошмар, — пробормотал Элай. — Автомобильная авария, да? — Он потянулся к своему куску пиццы, но при этом смотрел ей в глаза.
Лейси давно уже привыкла к тому, что люди, узнав о смерти ее родителей, тяжело вздыхали и тут же отводили глаза. Многие затем меняли тему и больше никогда об этом не заговаривали. Но Элай повел себя по‑другому — захотел узнать больше. И он не отводил взгляд. Такое поведение сбивало с толку, и Лейси, немного смутившись, пробормотала:
— Это был рак яичников… У мамы. А папа умер через год от сердечного приступа.
— Действительно, кошмар… — прошептал Элай. И тяжело вдохнул. После чего шумно выдохнул, взъерошил пятерней волосы и пристально взглянул на нее. Слава богу, в его взгляде не было той унизительной жалости, с которой люди обычно смотрели на нее в подобных ситуациях.
— Сочувствую, — сказал он. — Неудивительно, что ты пишешь стихи.
— Имеешь в виду… чтобы излить в них боль? — пробормотала Лейси. Разговор получался настолько серьезный, что она даже испугалась. И, пытаясь скрыть это, криво улыбнулась.
Но потом стало ясно: говорить с Элаем на тяжелые темы, оказывается, не так уж и страшно. Вот только беседа у них выходила слишком односторонней…
— Теперь твоя очередь, — сказала Лейси. — Братья или сестры есть?
— Нет. — Элай улыбнулся и сложил пальцы в виде «ноля».
— Выходит, ты один в семье? — Это было неожиданностью. Ведь считалось, что такие дети становятся эгоистами и наглыми всезнайками, а Элай был совсем не такой. Конечно, она понимала, что обобщать глупо, но жизнь слишком уж часто подтверждала это правило.