– Этого не может быть! – поднявшись на ноги, заявил Светилин, чьи имя и отчество были написаны на бумажке. – Я сегодня утром, во время Причастия, встретил его врача, и он сказал, что Отто Германович скончался.
– Это вполне естественно. Ведь вы, как никто другой, беспокоились о том, выживет ли он или нет. И вы правы. Он умер этой ночью! И поэтому я, Александр Константинович, граф Соколовский, обвиняю вас в убийстве трёх человек!
– Что вы несёте? Чепуха какая-то. Господа, он же не в себе. Вы же видите. Лев Борисович, вы верите этому человеку? Он такой же прохвост, как и этот лысый князь, стащивший бриллианты, – не теряя самообладания, заявил Роман Михайлович.
Лев Борисович подал знак городовым, сидевшим позади. Они поднялись и подошли к Александру Константиновичу, ожидая его указаний.
– Вы убили три года назад госпожу Барсукову, подменив в её шкафчике бутылочки с микстурой и метиловым спиртом. Вы превосходно исполнили роль своего отца, чтобы подозрение пало на него, а потом сами же сотворили для него алиби. Тем самым вы обезопасили и себя. А отца никто не посмел бы трогать.
– Мерзавец!
Надежда Михайловна набросилась на дрогнувшего единокровного брата, но двое служителей закона успели схватить её за руки.
– Ты убил её! Я всегда это знала, гори ты в аду!
– Успокойтесь, Надежда Михайловна. Он недостоин вашего гнева. Он надеялся, что после смерти жены Михаил Аристархович женится на былой любовнице, и Светилин официально станет частью семьи. Но болезнь матери помешала осуществлению этого плана.
– Какие у вас могут быть доказательства, кроме ваших выдумок и криков этой ненормальной? – с презрением посмотрев на Надежду Михайловну, спросил елецкий актёр.
– Выбирай слова, подлец. Иначе я не посмотрю ни на то, что мы братья, ни на то, что здесь рядом служители порядка. Я сверну тебе шею в два счёта.
– Михаил Михайлович, будьте хоть вы благоразумны. Роман Михайлович подслушал тот разговор, когда Барсуков придумал разыграть свою смерть. Он подкрасил виски так, чтобы они стали русыми, надел бороду, парик, тёмные очки. Парик он надел так, чтобы были видны фальшивые русые виски. Тем самым он подставлял вас, Михаил Михайлович, и вас, Павел Михайлович. Он приобрёл у одного из продажных аптекарей яд, оставшись неузнанным. В понедельник вечером этот негодяй зашёл к Отто Германовичу и попросил у него снотворное. Якобы он не мог уснуть. Из подслушанного разговора вам было известно, что пузырёк с тем самым снотворным уже у него, – граф немигающим взглядом следил за изменениями в мимике елецкого актёра. – У себя в комнате вы отсыпали из пузырька снотворного и внесли туда цианид. Вы побоялись заменить его полностью, чтобы не стать раскрытым. Ведь совсем немного, но кристаллы отличались по цвету. В среду, ничего не подозревающий Отто Германович, насыпал в чай своему хозяину смертельный яд.