К ним приблизилась Марфа.
– Александр Константинович, я хочу попросить вас кое о чём, – она наклонилась и что-то прошептала в самое ухо графа.
– О-о, это бесполезная затея. В списке уважаемого Льва Борисовича я значусь последним, и никак не смогу нам помочь. Но вот Франц Карлович может оказаться полезен.
– Франц Карлович, милый…
– Иди, Марфа. Здесь тебе делать нечего. Завтра я не собираюсь ждать своего обеда до вечера, – возвысив голос, сказал граф.
– О чём она вас попросила?
– О том, что придётся выполнить вам, – перевесившись через подлокотник, сказал Александр Константинович. – Во время допроса, не сразу, а по прошествии какого-то времени, попросите открыть окно, хотя бы форточку. И открыть нужно окно на левой стене. Это очень важно!
– Александр Константинович, я не вполне понимаю…
– Понимать вам не нужно. Просто сделайте это.
В этот момент из комнаты, где проводился допрос, вышел князь Пулев. Он как-то странно посмотрел в сторону Александра Константиновича, что-то угрожающее промелькнуло в чертах старого князя.
– Михаил Михайлович, Лев Борисович ждёт вас, – сказал появившийся полицейский.
После были допрошены Пётр Петрович Хитров, его жена, Барсукова и Мыслевская. Екатерину Марковну и Марину Николаевну пригласили до того, как из комнаты вышла Надежда Михайловна, из чего граф сделал вывод, что следователь производил во время допроса личный обыск. Прошло почти два часа, прежде чем к допросу был приглашён граф Соколовский. Последним из присутствующих за ужасным ужином.
В полукруглой комнате было порядком накурено. За низким столом с суровым сосредоточенным лицом сидел Лев Борисович и пускал клубы дыма. Перед ним, спинкой к двери, был поставлен деревянный стул. За соседним столиком находились медицинский эксперт и письмоводитель. По другую сторону от Утёсова сидели двое мужчин в опрятных костюмах и с тросточками. «Провинциальная аристократия», – фыркнул себе под нос Александр Константинович. За спиной следователя, у огромного окна, занавешенного алыми шторами, застыл служитель полиции ростом с добрую сажень. К нему подошёл городовой, пригласивший к допросу Соколовского, и встал рядом с товарищем у окна.
Александр Константинович стрельнул глазами влево-вправо. Франц Карлович исполнил поручение – форточка у левого окна была распахнута настежь.
– Присаживайтесь, ваше сиятельство, – сказал Лев Борисович, указывая на стул перед своим столом.
Граф Соколовский придвинул стул к себе, отдалившись от клубов дыма, и сел. Первоначальное расположение к уездному следователю окончательно улетучилось, и граф, будто с каким-то вызовом, вольготно расселся, закинув ногу на ногу.