Казалось, дороги гудят от энергии, впрессованной в них.
Ощущение корней было подарком, который ей подарили родители.
Блестящая серебряная цепочка из ее дисков в дорожках.
Зеленые и фиолетовые стеклышки, похожие на драгоценные камни, раскрасившие своим блеском последнюю волну мигрантов, трудящихся в легкой промышленности, которых в итоге заменили женщины, такие как ее мать, переместившиеся из старых мастерских на Флиндерс-лейн в спальни, гостиные и гаражи.
Исключительное право школьного двора на сочный зеленый.
А ее исключительным правом было увидеть все это и рассказать миру. «Для меня это имеет такое же значение, – думала она, – как и для всех остальных. Связь с тем местом, на котором мы стоим. И знание, что то место, где мы стоим, – это дом».
* * *
Когда-нибудь в будущем революционные открытия в портфолио как-то и обнадежат ее. Но не сейчас. Что сможет успокоить ее?
Ван Ыок снова вспоминала каждую деталь свидания. Одно идеальное свидание лучше, чем никаких свиданий. Но она предпочла бы, чтобы свиданий у нее было больше, чем одно, и даже была согласна на много так себе свиданий. Потому что свидание с Билли означало больше времени с ним.
Она достала колбочку из укрытия, положила ее на стол и откинулась на стуле, даже не став зажигать свет. Ван Ыок соскользнула в царство полной и безостановочной жалости к себе – начиная жалеть себя потому, что с Билли все скоро изменится, и заканчивая жалеть себя потому, что она не могла оправдать собственную жалость к себе, сравнивая свое ничтожное положение с настоящей угрозой жизни, которые пережили ее мать и тетя.
Грустные и разозленные, они завернулись в одно тяжелое одеяло праведных страданий.
Она посмотрела на колбочку желаний, в полоске серебра отражалось подсвеченное ночное небо над городом.
Возьми меня. Возьми меня. Возьми меня.
Заткнись.
Желания выходили какими-то легкомысленными, слова сами складывались в фразу, Ван Ыок даже не приходилось думать.
Она не собиралась загадывать, чтобы Билли не считал ее потрясающей и не предпочел всем остальным девчонкам.
Она не собиралась загадывать ничего другого, чтобы не создавать очередных, других, проблем.
Нет, Джесс придумала все верно: ей просто нужно разжелать то первое желание. И она снова бы вернулась в привычную реальность. В те времена, когда Билли не знал о ней, и не хотел знать, и не замечал ее.
В страну истинных вещей.
Вот, это все, что ей нужно сделать.
Легко.
К тому же она все равно ни во что такое не верит.
Сколько еще можно повторять?
Итак.
На кону ничего не стояло, честно.
Не будет никакого желания!