На этот раз она взглянула на меня, явно ожидая ответа, и я поняла, что ей действительно нужен мой совет. Поскольку мне тоже кое-что требовалось от нее, я решила подыграть ей.
– Вы правы, публичные оскорбления или охота на ведьм в прессе производят дурное впечатление. Кроме того, Мартина всего лишь арестовали, не выдвинув против него никаких обвинений. И освободили уже через двадцать четыре часа. Инсинуации в прессе могут иметь обратный эффект. Кампания нападок порой оборачивается тем, что против самих газет возбуждают дело о неуважении к суду.
– Вот он, – сказала Джемма, показывая на небольшой двухквартирный домик.
На подъездной дорожке перед ним стояли старенькая «Корса» и ржавая решетка для барбекю, очевидно, оставленная здесь в надежде, что ее подберет старьевщик.
Она отворила дверь, и я вошла внутрь, оглядываясь по сторонам.
– Сколько у вас детей? – спросила я, ожидая, что меня пригласят пройти дальше.
– Двое. Элле пятнадцать, а Джош в минувшем сентябре поступил на первый курс университета в Борнмуте.
В комнате царил полумрак. Джемма включила настольную лампу, а я вошла в гостиную и присела на диван.
– Чай?
Я кивнула, и она исчезла на кухне. Воспользовавшись случаем, я снова огляделась. Кажется, здесь жили в мире и согласии. Старое пианино было заставлено фотографиями детей: на батуте, на занятиях физкультурой в школе. Фотографии детей в рамочках на стене – сплошь веснушки и беззубые улыбки.
Я не бывала в городском особняке Донны стоимостью в несколько миллионов фунтов, но не сомневалась, что он нисколько не похож на этот уютный домик.
– Почему вы хотите поговорить со мной? – поинтересовалась Джемма после того, как разлила чай и уселась в кресло подле окна.
Я держала историю наготове. Ту же самую, кстати, что преподнесла Дженни.
– Мартин – мой клиент. В общем смысле – клиент той конторы, в которой я работаю. И мы обеспокоены тем, что эта история может причинить вред нашей репутации.
На глаза Джеммы навернулись слезы.
– Я всегда знала, что рано или поздно честолюбие Донны доведет ее до беды. У нее всегда были грандиозные планы. А эта жизнь казалась ей недостаточно роскошной, – сказала Джемма, озираясь. – Ей нужно было больше, и, чтобы получить это, она стала встречаться с людьми, которые имели больше. После того как ей исполнилось семнадцать, она переехала в Челмсфорд, уже тогда прокладывая себе путь в Лондон. Начала якшаться с богатеями Эссекса. Ее первый настоящий ухажер, Чарли, был сыном гангстера. Я пыталась объяснить ей, почему богачи становятся богатыми. Что для этого нужно быть жестоким, амбициозным и безжалостным. Но она не слушала. Она даже не удивилась, когда Чарли угодил в тюрьму за мошенничество.