– Хорошо сказала, Машенька, – захлопала в ладоши Вера. – Браво!
Разговор заинтересовал всех, и в трактире воцарилась тишина. Плеханов поднял руку.
– Одну минуту, друзья! Я еще не все сказал. Народная поговорка гласит: «Ловит волк, но ловят и волка». Тут и спору нет. Конечно, – продолжал Плеханов, – нет такой кары, которой не заслуживали бы все эти треповы и курнеевы. Но одной пулей тут не спасешь положения! Это я вам говорю, – повернулся Плеханов к Вере и Маше, – Но это же я говорю и себе, потому что и у меня часто терпения не хватает. Российскую тиранию так просто не свалишь, а жертв напрасных с нас довольно. Коли, братцы, замахиваться, так уж на большое!
Поднялась тут с места и Вера. Она редко высказывалась, но сейчас не смогла промолчать. Странно прозвучал ее голос:
– Что же? Треповы пусть торжествуют?
– Нет! Нет! Нет! – повторил несколько раз Плеханов и попросил разрешения ответить на последний вопрос коротким воспоминанием об одном случае из его гимназической жизни.
Учился он в Воронежской закрытой военной гимназии. И вот однажды…
Но лучше рассказать об этом случае словами самого Георгия Валентиновича:
«Мы сидели после обеда группой в несколько человек и читали Некрасова. Едва мы кончили „Железную дорогу“, раздался сигнал, звавший нас на фронтовое учение. Мы спрятали книгу и пошли в цейхгауз за ружьями, находясь под сильнейшим впечатлением всего только что прочитанного нами. Когда мы начали строиться, мой приятель С. подошел ко мне и, сжимая в руке ружейный ствол, прошептал: „Эх, взял бы я это ружье и пошел сражаться за русский народ“».
Свой рассказ Плеханов закончил так:
– Оружие, друзья мои, прежде всего должно пускаться в ход во имя святой и великой цели, когда революционное насилие действительно необходимо и оправданно. Нет сомнений, придет время, когда революция всех нас позовет на баррикады. А пока… да, пока все мы должны быть как можно более сдержанны и терпеливы.
В ходе спора многие, даже незаметно для самих себя, поднялись с мест. Сейчас все снова уселись на свои стулья и скамьи. Плеханов, тоже садясь, пустил последнюю, правда уже шутливую, стрелу в адрес южнорусских бунтарей:
– Надеюсь, друзья, за таковы мои речи вы не станете вместо Курнеева пулять в меня. Да и в него не стоило бы, – добавил Плеханов раздумчиво, снова обращаясь к Вере и ее приятелям. – Выстрелом наше «барство дикое» не сразишь, самодержавие с трона не свалишь. Впрочем, это большой разговор, господа, и не здесь его вести. Одно хочется сказать: не по одиночке, не вразнобой должны мы действовать в нынешних условиях, а дружно, совместными силами и обдуманно. «Гнев есть безумье на миг, – написано у Горация, – его обуздывай ты вожжами, цепями». Так-то, друзья!