В отличие от генерала, он, разумеется, носил свою шинель как положено: в рукава, а не внакидку, и все пуговицы были аккуратно застегнуты сверху донизу.
– Так ты, значит, не собираешься быть на похоронах этого – как его? – «заступника народного»?
Трепов остановился перед майором, ожидая ответа. Майор сделал жалобное лицо.
– Ваше превос…
– А я, братец, хочу, чтобы ты пошел!
Курнеев, должно быть, принял слова градоначальника за шутку и хмыкнул.
– Чего смеешься, дурак?
– Господи! Да это я, ваше превосходительство, извините, подумал: много чести покойнику тому будет, ежели его называть «заступником народным». Не только свету, что в окне – я так считаю-с!..
– А вот ведь так его зовут! – ревниво выкрикнул Трепов. – Я об столице радею денно и нощно, не сплю, не ем, катар нажил, а поди ж ты! – И градоначальник с горестным вздохом развел руками. – Он «заступник», а меня черт те как обзывают!
Курнеев взялся за сердце, запротестовал, даже прослезился.
– Нет же, ей-ей, ваше превосходительство! Поверьте совести! Которые истинно порядочные, те премногим вами благодарны и только хорошее-с говорят! Клянусь, ваше превосходительство! Это вы-с – милостивец наш и заступник!
– Эх, братец, братец… – качал головой Трепов.
Хотя слова майора и были приятны градоначальнику, а он не обманывался насчет истинных чувств, которые питали к нему опекаемые им сограждане. Потихоньку, про себя, люди обзывали его и «полицейской ярыгой», и «краснорожим фельдфебелем», и даже «старым вором». Все это Трепов знал и оттого еще горестнее вздохнул и сказал Курнееву:
– Ты, братец, того… Уж лучше не лги мне, грех. Я как солдат служу верой и правдой моему государю и от противника не жду пощады. Я по ним бью, они – по мне.
Затем Трепов действительно с солдатской прямотой произнес слова, которые будто жгутом обожгли майора:
– Вот мы с тобой полгода назад выпороли одного студента из разночинцев, а нам и посейчас этого простить не могут.
– Господи ж, Исусе Христе! – истово закрестился Курнеев. – По закону ж все было, ваше превосходительство, по закону-с!
– Не хотят признавать, что по закону, вот ведь!
– Да мало ли, ваше превосходительство! Собаки брешут, ветер носит. Известно ж: когда б на крапиву не мороз, то с нею и сладу бы не было! Господи ты, Исусе…
– Ладно, – оборвал Трепов. – Уже и ты стал меня обзывать, в «морозы» записал! Хватит с меня кличек!
Человек крепкий, градоначальник умел держать себя в руках. Он подавил в себе обиду и вернулся к начатому разговору о похоронах Некрасова.
– Так вот что, майор. Я хочу, чтобы ты пошел на похороны. Потом доложишь мне, что видел там.