— Комната двести три. Лифт справа. Лестница слева.
Я думаю, что через десять минут он бы меня не узнал. Но таковы были принципы работы этого заведения. Сама не знаю почему, но мне вдруг захотелось, чтобы он посмотрел на меня. Я хотела, чтобы он осознал, что я не призрак.
— Желаю вам приятного вечера, — сказала я, задержавшись у стойки.
Мужчина не сказал ни слова. Просто отвернулся от меня и прошел в свой кабинет.
Номер оказался относительно чистым, хотя шторы пожелтели от сигаретного дыма, на полу и на стенах ванной была отбита плитка, а на потолке виднелись пятна от подтеков. Лежа в ту ночь на кровати, я смотрела в окно, и оранжевый свет уличных фонарей навевал на меня грусть. Мне казалось очень странным, что никто в мире понятия не имеет о том, где я. Я ощутила, что такое полное одиночество. Как будто в моей груди сделали прокол, и сквозь меня свистел ветер, заунывный и холодный. Я так и не смогла уснуть.
Утро понедельника. После бессонной ночи я взяла такси, которое довезло меня как раз до автостоянки, на которой я оставила арендованный джип, и я направилась в Нью-Джерси. По дороге я остановилась в Интернет-кафе на Третьей авеню, где распечатала карту, позволявшую мне доехать прямо до дома Линды МакНотон. Если подумать, то получается полная ерунда: любой незнакомый человек может воспользоваться компьютером, и вот уже нет никакой гарантии безопасности. Но так как в данном случае система работала на меня, то мне было грех жаловаться. Здесь мне пришлось расплатиться кредитной карточкой, другого выбора у меня просто не было. В любом случае, события минувшего вечера уже казались мне далеким прошлым, и я с удовольствием отметила, что мне все легче удается справляться с потрясениями. Как много всего случилось с того момента, как я набрала номер телефона Линды МакНотон. Мне нужно было забыть о том, что мой парень (ведь он был моим парнем?) скрывается от полиции, а мой брат всю жизнь меня ненавидел.
Когда я оказалась на трассе, я решила позвонить отцу по мобильному телефону.
— Ридли, — ответил он мне, и в его обращении послышался и сдерживаемый гнев, и волнение, и облегчение, и любовь одновременно. — Ты немедленно должна рассказать мне обо всем, что с тобой происходит.
— Все нормально, а что? — спросила я.
— Ридли!
— Папа, все в порядке, — солгала я. — Я хотела узнать у тебя обо всем, что касается проекта «Спасение».
Наступила пауза.
— Ридли, ты должна немедленно приехать к нам. Мы беседовали с Александром Гарриманом. А утром у нас была полиция.
Как грустно, когда родители отдают тебе приказы, которые ты не станешь выполнять, потому что давно уже вырос. Это подчеркивает, насколько их представления не совпадают с тем, как ты сам себя воспринимаешь. Они все еще видят в тебе маленького ребенка, который нуждается в контроле и участии, и пройдет немало времени, прежде чем ты сумеешь доказать, что имеешь право на самостоятельность.