— Что-то случилось? — спросила она меня, сузив глаза.
Это, как правило, был ее дежурный вопрос, когда я звонила или приезжала. Словно я исчезаю на долгое время. Отцу я вообще звоню каждый день. Маме я звоню реже. Справедливости ради следует сказать, что я разговариваю с мамой не так уж часто.
— Нет, — ответила я, обнимая ее. — Конечно нет.
Она кивнула, но посмотрела так, словно хотела напомнить мне: она знает о моих проблемах лучше, чем я знаю о них сама. Я вынуждена с ней согласиться: ложь в отношении родителей бесполезна. Я не понимаю, неужели все видят, что я подавлена?
Мама казалась мне очень маленькой. Она была худенькой, с выпирающими косточками на руках, а я отличалась округлостью форм. У нее была мальчишеская фигура, а я казалась по сравнению с ней этакой женственной матроной. У нее были мелкие черты лица. Мама походила на миниатюрную статуэтку. Я всмотрелась в ее лицо и вдруг вспомнила ту женщину на фотографии, которую я получила вчера по почте. Я совершенно не была похожа на мать и, напротив, казалась копией той незнакомки.
— Что случилось, Ридли? — снова спросила мама, склонив голову набок и буравя меня своими холодноватыми глазами.
— Когда папа приходит с работы? — поинтересовалась я, направляясь в кухню и открывая дверь духового шкафа.
Мясной пирог в томатном соусе аппетитно шипел, а жар духовки приятно согрел мои щеки. Я была рада возможности не встречаться с матерью взглядом.
— Он будет с минуты на минуту, — ответила она.
Поскольку я ничего не сказала, она решила сменить тему.
— Итак, ты выскочила на трассу и спасла малыша? Вошла в охваченное пламенем задние, что-нибудь еще?
— Нет. На моем счету только один ребенок.
— Это меня радует. Наверное, тебе не стоит превращать подвиги в свою повседневную обязанность. Иначе удача может от тебя отвернуться, — сказала мать, с любовью похлопывая меня по спине.
Я села у стола, и мы немного поболтали о ее работе в начальной школе, которую она выполняла как волонтер. Потом разговор перешел на работу отца в клинике для детей из неблагополучных семей. Я не слышала ни одного слова из того, что говорила мне мама, потому что меня все это сейчас мало интересовало. Я все время прислушивалась к звукам за окном, ожидая, когда во дворе появится машина отца.
— Ты меня слушаешь?
— Конечно, мама.
— Что я только что сказала?
— О, неужели к нам пожаловала наша маленькая сердцеедка? — колоколом прогудел голос отца в прихожей.
Он стал называть меня так с тех пор, как я порвала с Заком.
Я встала и пошла ему навстречу, желая ощутить знакомые объятия.