— Ты хочешь сказать, что твой вопрос не имеет отношения к тому, о чем мы беседовали на днях? — Он говорил с негодованием, которое показалось мне не вполне искренним. — Твоя мать все еще сильно расстроена.
— Папа, — сказала я.
Он задержал на мне взгляд, отвернулся, а затем посмотрел на меня снова.
— Что же ты хочешь узнать?
Действительно, а что я хотела узнать? Эйс сказал, что мне стоит спросить о дяде Максе и его «благотворительности». Но мне казалось, что такой вопрос прозвучал бы по меньшей мере дико.
— Есть ли что-то, что я должна знать о дяде Максе?
Отец покачал головой и посмотрел на меня довольно хмуро.
— Почему ты мне задаешь все эти вопросы? Откуда это настроение?
Я не ответила ему, а просто прислонилась к стене и уставилась в пол. Я услышала, как мой отец вздохнул, а затем взглянула на него и увидела, что он повернулся к окну.
— Сколько времени уже ты поддерживаешь связь с Эйсом?
Я смотрела на отца во все глаза. Его лицо по-прежнему хранило печальное выражение. Но теперь в его взгляде хотя бы появились какие-то эмоции. Я все еще не могла забыть о том, как отец отреагировал на упоминание о дяде Максе.
— Довольно долгое время, но я полагаю, что ты об этом знаешь.
Лампы заливали комнату резким светом. Я слышала в коридоре шаги медсестер, заглушаемые коврами. Кто-то остановился поболтать, а вот кто-то рассмеялся. До меня только теперь дошло, что Зак все это время передавал отцу все, что касалось моей жизни. От этой мысли мне стало противно и горько.
Отец пожал плечами.
— Лучше пусть Эйс поддерживает связь с тобой, чем живет в полной изоляции. Я не мог достучаться до него в течение многих лет. Но почему ты мне ничего не рассказала?
Я ощутила приступ гнева.
— Рассказала? Мне же не разрешалось даже имя его произносить после того, как он ушел из дому! — ответила я, срываясь на крик. Я заметила, что у меня дрожат руки.
Отец кивнул. Он подошел ко мне, положил мне руки на плечи, и я снова почувствовала знакомый запах «Олд Спайс». Я вспомнила и о том, что этот аромат всегда ассоциировался у меня с запахом дождя и вечерним часом — временем прихода отца с работы.
— Мне так жаль, Ридли, — сказал он, настойчиво заглядывая мне в глаза. — Мы неправильно решили этот вопрос. Я знаю, что мы должны были поступить по-другому.
— Теперь это не имеет значения, папа, — произнесла я, отодвигаясь от него. — Я хотела сказать, что все в порядке. Я все понимаю.
Я ощутила, что этот неожиданный поворот уводит меня от темы нашей беседы.
— Мы чувствовали себя такими несчастными, Ридли, такими обиженными. Особенно твоя мама. Мы не знали, как поступить. Я понимаю, что с нашей стороны это было проявлением эгоизма. Нам жаль, что все обернулось такой драмой, честно.