— Здравствуйте, — приглушенно ответил он.
— ЧанСоб… я знаю, что ты сейчас думаешь и чувствуешь… — ДжеНа даже говорила по-другому. В её контральто исчезли переливы, и остался ровный грудной тон. — но постарайся понять, что сейчас внутри меня происходит! Я раскаиваюсь! Я никогда в жизни ни о чем не жалела, а сейчас жалею! Слышишь? Я ненавижу себя за то, что я сделала!
— Мне жаль, что это доставляет Вам дискомфорт, — ЧанСоб поджал губы. Ему хотелось начать ругаться не переставая, кричать ей в лицо, но нет. Он не позволит себе этого.
— Какой дискомфорт?! Милый, у меня сердце кровью обливается! — она вновь протянула руку, но он многозначительно дернулся, и она остановила жест. — Не отталкивай меня, прошу. Давай поговорим!
— Нам не о чем разговаривать, извините, — он сделал шаг.
— Постой! — ДжеНа нагнала его тут же и преградила путь. Не смотреть на неё стало сложнее. Теперь парень отвернулся в сторону. — ЧанСоб, мне плохо без тебя! Я же не вру тебе, что люблю! Пожалуйста, злись, ударь меня, если хочешь, но давай переживем этот момент? Давай забудем его вместе?
— Я не понимаю, о чем Вы, — молодой человек посмотрел ей в глаза, и стоило огромных актерских усилий, чтобы не дрогнула ни одна мышца. Ни туши, ни теней, ни подводки. Какая же она другая, изменившаяся. Соленая влага, наплывающая на карие очи, придает им синеватый оттенок. Два красивых озера, на дне которых ложь, ложь, ложь! — я всё забыл. Абсолютно всё.
— ЧанСоб! — крикнула она, когда он плечом потеснил её и пошел дальше. В голосе её заскрежетало рыдание. Внутри у него сжалась мерзкая, неуместная жалость. — Неужели ты думаешь, что я никогда не переживала ничего такого? Неужели думаешь, никогда не прощала? Что, мне личное всегда сахаром было? Со мной и хуже поступали! И намеренно, а не как я — по глупости! Я дура, да! Я сама себе жизнь порчу, а мне её ещё и другие портили. Но когда я была моложе, я умела прощать!
— Вот видите, прощение — удел неопытной молодости, — бросил, не оборачиваясь, ЧанСоб. — а Вы сполна меня одарили опытом. С моей стороны неблагодарно им не воспользоваться.
— Прекрати, пожалуйста, прекрати говорить так! — ДжеНа опять догнала его, уже не решаясь даже замахнуться на касание. — Ты не такой, я знаю. У тебя душа красивая, понимаешь? Ты обижен, рассержен, да… но ты можешь простить, ты можешь понять! Ты же добрая злюка…
ЧанСоб сжал челюсти, чтобы не схватить её и не обнять. Каждый раз, когда они опять начинали сквернословить, браниться или громко ссориться, ДжеНа могла насупиться и назвать его врединой, или злюкой, и тогда он оттаивал и успокаивался. И всё шло дальше мирно и складно. Но теперь это не сработает.