Прождав больше получаса, пока не понял, что все заказы стали принимать другие официантки, Джей-Хоуп поднялся и пошёл к подсобкам. Спросив у барменши-администратора о Хане, он получил указание куда-то в сторону кухни. Обойдя стойку, он предвосхитил возмущение крупной купюрой, сунутой в карман женщине.
— Я только поговорю с ней, — сказал он и побрел по выложенным кафелем коридорам. — Хана? Хана?! — её выдал щелчок закрывшейся раздевалки для персонала. Он дернул за ручку двери — да, она заперлась. Хоуп постучал. — Хана, открой, пожалуйста, — тишина. И долго с ней это будет твориться? Все девственницы ведут себя так после первого раза? Хосок похвалил себя, что верно делал, не связываясь с ними. Пойми эти целомудренные создания, утерявшие невинность! — Ладно, хотя бы послушай. Ты слышишь меня?
— Слышу, — произнес с той стороны надломленный голосок.
— Ну, ты чего чудишь? Я что, обидеть тебя хочу? Ты ненавидишь меня после произошедшего?
— Нет.
— Боишься? Я похож на того, кто плохо тебе сделает?
— Нет, — опять прощебетала она.
— Хана, я ведь, правда, с добрыми намерениями к тебе пришёл. С предложением, — выдохнул Хосок, понимая, что оттягивать до более подходящего момента бесполезно, его может не представиться. Она не спрашивала, что за предложение, и он вновь продолжал сам: — Хана, помнишь, я сказал тебе, что женился бы, не будь связывающих меня обязательств? Так вот, я от них избавился! — он сам нервничал и переживал, когда ехал сюда, но желание выудить девушку из-за двери придавало сил. — Хана, я могу теперь жениться на тебе, — немой ответ, то есть, никакого. Если бы не шум холодильников и посудомоек, то хотя бы дыхание, или стук взволнованного сердца могли бы донестись. Но нет, ничего. — Я пришёл, чтобы предложить тебе выйти за меня замуж, Хана. Ты согласна?
— Нет, — раздалось тихо по ту сторону.
— Нет?! — ошарашено отпрянул Хоуп от двери, посмотрев на неё, белую и ничего не выражающую. — Почему?!
— Потому что вы меня не любите…
— Мы же договаривались — «ты»! — вздохнул Хосок, приняв её аргумент, но не собираясь сдаваться перед ним. Не любит! И что же? Он же добровольно предлагает, а не из-под палки. — Хана, это такая ерунда… я же хорошо к тебе отношусь, ну? Ты мне очень нравишься. И я должен жениться на тебе, ты же понимаешь. Я поступил плохо, позволь мне загладить свою вину.
— Я не сержусь на тебя. Всё нормально, — по-прежнему не собиралась она отворять. — Ты ничего мне не должен.
— Хана, открой сейчас же! — начал закипать Хосок. В конце концов, он несколько часов назад с ней спал! Он имеет право на её тело, оно принадлежало ему, отдавшись по любви. Уж она-то его любит? И отказывает. Что за ненормальная!