— Я же не самоубийца, чтобы схватываться с человеком, который, я знаю, в боевых искусствах превосходит меня на две-три головы.
— А я не самоубийца, чтобы схватываться с человеком, чья гвардия превосходит мою в двадцать-тридцать раз. — Они улыбнулись друг другу.
— Значит, ты утверждаешь, что войну мне вести будет не с кем?
— Это факт.
— Если вести поиск вслепую, то будет трудно, но когда имеешь датчики… — Джиён коварно щерился. — Бегущие с корабля крысы укажут дорогу, как нить Ариадны.
— В золотых нет крыс, Джи, не пытайся ввести меня в заблуждение, — скрывая напряжение и закрадывающееся сомнение, махнул рукой Ёнгук. — Ты хочешь, чтобы я начал проводить чистки и трясти своих людей? Чтобы у нас начался разлад? Бесполезно. Я знаю все твои номера, Дракон, и заслуга тут уже не Наташи или каких-то Джессик… — юрист опять подался чуть вперед, понизив свой басистый голос: — Это твои люди покупаются и продаются. Кроме денег их ничего не волнует. Отсюда и все твои потаённые страхи, которые есть, как ни крути. Иначе зачем тебе пытаться нас ослабить? А золотыми, к счастью или огорчению, рождаются, а не становятся, поэтому пробудить в них алчность невозможно. Разве реально заставить золото стать медяком?
— Прежде верили в существование философского камня, способного обращать один металл в другой…
— Но для этого нужен хороший алхимик, да? — Ёнгук бросил одноименную карту буквально из рукава. Джиён нахмурил брови. Он не успел заметить, когда эти ловкие руки прибрали карту к себе.
— Есть и другие способы выманивать ваше доблестное рыцарство, если ты не веришь в двуличных товарищей.
— Наши близкие? — Ёнгук пожал плечами. — Большая половина из нас сироты, у которых никого нет. А те, у кого кто-то есть… тронь мою семью, Джи, попробуй, — мужчина продолжал улыбаться, как ни в чем не бывало. — Я не из тех, кто ломается. Я могу остаться совершенно один, но я порву на маленькие кусочки всю твою многосотенную свору, потом расщеплю тебя на сочащиеся кровью и болью атомы. Мы с тобой в этом похожи. До конца будем делать то, что считаем правильным, что бы ни случилось. К слову, в твою браваду, что тебе наплевать на Дами, я не поверил ни разу. Теперь и я знаю, кто твои родители, а они, так сложилось, на нашей территории. И прежде, чем ты успеешь предпринять что-то серьёзное, я успею нанести удар. Тебе этого хочется?
— Как ловко ты чешешь языком… я ни слова не сказал о том, что собираюсь кому-то причинять зло.
— В отличие от тебя, меня не затрудняет озвучивать свои мысли.
— Ладно уж прикидываться простачком, Бан. Чего ты сам добиваешься? Вы устроили осенью такое побоище в Нью-Йорке, что о нем даже здесь говорили. И ты притворяешься миролюбивым?