Он отпустил её подбородок. Погладил по щеке. Жадно обсмотрев её лицо, наполовину несчастное, наполовину счастливое, резко прижал к себе, голой грудью к голой груди.
— Уметь ждать. Верить мне. Быть моей, — прохрипел шепотом Сандо и впился в её губы. Николь задохнулась. Её руки бросились навстречу ему, обвили его шею, втянулись в поцелуй уста, не желавшие знать дно этого блаженства.
Золотой спустил с неё пижамные штаны, вместе с трусиками, разом, посрывал остатки одежды с себя, швырнул Николь на кровать и, не требующую дополнительных ласк, возбужденной, взбудораженной и истомившейся по любви, мужскому телу и Сандо, овладел ею жестко, грубовато. Когда он вонзался в неё до упора, она вскрикивала, никого не стесняясь, не боясь быть услышанной. Она рычала вместе с ним, когда он, перевернув её и положив на живот, бился о её бёдра, она тряслась от оргазма и мелко подрагивала ногами, слегка схваченными спазмом после взорвавшегося внутри удовольствия. Им хватило каких-то пятнадцати минут, чтобы обессилеть и кончить, дольше Сандо уже не мог сдерживаться, он так давно мечтал снова забраться на Николь и отодрать её, как следует. А потом ласкать, ласкать без перерывов, баюкая на руках, касаясь гладкой кожи, накрывать своей нежностью с головой, чтобы улыбка не сходила с её лица, когда она будет засыпать и просыпаться.
Упав рядом, золотой притянул девушку к себе, положив её голову на своё плечо так, чтобы губы оказались в ближайшем доступе, и после каждого глубокого вздоха, которым он восстанавливал дыхание, они соединялись в поцелуе. Николь мягко скребла его грудь кончиками пальцев, проверяя реальность происходящего, что это не сон, и Сандо не испарится, её движение будто бы выдавало её потаённое желание докопаться до его сердца и спрятаться в нём, поселившись навсегда. Приходя в себя, они начали слышать голоса на кухне, звон стаканов, смех. Пелена страсти рассасывалась, возвращая к жизни.
— Хорошие у тебя подруги, — заметил наёмник.
— Должно же было хоть с чем-то повезти, — ответила с сарказмом Николь.
— А как же я? — пошутил Сандо.
— Моё наказание…
— Что сказал Энди?
— Ничего, отругал за глупость. Сказал, чтобы завтра же выметалась из Цинхая, пока он не передумал.
— Ты полетишь?
— Нет. Ни за что! Мне плевать на них всех, я не могу снова потерять тебя.
— Не потеряешь, — решившись, сделал Сандо заявление. — Я найду способ оказаться в Синьцзяне.
Николь, удивленная, приподнялась на локте.
— Вообще-то… Я уже думала об этом.
— И?
— Мы с Харой сочиняли… Она сообразительная.
— Я успел заметить.