— Не подозревает. Я разговаривал с ним, всё в порядке.
— Он думает на кого-то другого? — приподняла голову Николь, чтобы посмотреть в глаза брату, но тот продолжал смотреть в потолок, разговаривая с ней.
— Да.
— На кого?
— Ники, ты женщина. Ты болтлива и несдержанна. Я оставлю наш с ним разговор при себе.
— Я же о тебе волнуюсь! Мог бы и успокоить меня, назвав другого обвиняемого, — насупилась она.
— Для волнений нет причин, так что успокойся. Я этого не делал, и меня никто не обвинит. — Николас вышел из состояния отстранённости и опустил ладонь на плечо сестры, притянув её к себе плотнее. Николь откликнулась, прижавшись сильнее, свернувшись клубком вдоль его бока. Как хорошо и уютно здесь было. Рядом со старшим братом распростёрся целый отдельный мир, её мир безопасности и решения любых проблем. С самого детства она знала, что есть, где укрыться, спрятаться и попросить помощи, и там никогда не отказывали. Может, не всегда понимали её девичьи слёзы и жалобы, но успокаивали и заслоняли собой от неприятностей. Вечно недоступный отец и умершая три года назад мать полностью заменялись одним этим человеком, её единоутробным, родным, непобедимым.
— Это Сандо? Он же наёмник…
— Я знаю, как ты к нему неравнодушна, но не надо обвинять людей из обиды, — хмыкнул Николас. Пойманная с поличным, девушка спрятала взгляд, закусив губу.
— Он скверный тип, злой и бесчувственный.
— А чего ещё ты хотела от члена вольного братства? Нежности и романтики?
— Ничего мне от него не надо, — неубедительно солгала Николь. — Да и не все же наёмники равнодушные и бесчеловечные! Ники, — ласково назвала она брата, уменьшительные формы имён с которым у них были одинаковыми, — ведь ты же не такой…
— Я? Ты здорово насмешила бы подобным предположением очень многих. — Николас посмотрел на неё. — У меня есть семья, которая была у меня ещё до того, как я отправился на Утёс богов. Поэтому я дорожу тобой, братьями, отцом. После Утёса полюбить кого-либо и что-либо крайне трудно. Я же говорил тебе, какие экзамены там приходится сдавать. — Николь нахмурила брови. Она помнила рассказы об этих кровавых экзаменах. Чтобы закалить наёмников, чтобы проверить, что они готовы будут на всё и выполнят любое задание, их заставляли убивать. Не соперников, не бандитов, не злодеев. Детей, животных или женщин. Те, кто не мог выполнить приказа, выгонялись, лишаясь возможности познать тайны вольного братства, научиться одной из самых сокрушающих боевых техник. Сандо был наёмником, значит, он смог и убил слабого и беззащитного. Николь не хотела бы знать, кого именно и каким образом, как никогда не спрашивала и Николаса, как сдал в своё время этот экзамен он.