Но он склеился вновь в субботу, когда Намджун с Соа, согласившейся на предложенную «вечеринку» квартетом, приехали к Богому, где уже была Чжихё. Судя по тому, как она вела себя, разговаривала, создавалось впечатление, что она вошла буквально перед ними, что подтвердил хозяин квартиры, сказав, что «его принцесса» вошла буквально за пять минут до них. Намджуну впервые прорезал слух этот соловьиный тон. Он стал понимать, что никаких дальновидных планов у товарища нет, и жениться тот не собирается. Не на Чжихё, не на ком-либо ещё очень продолжительное время. Или это мнение ошибочное, потому что слишком сбивает с толку эта улыбка, от которой следует надевать солнечные очки? Глаза Богома сияют ей под стать, искрящиеся, распахнутые, само очарование и услужливость. «Есть в нём что-то такое, в этом парне, — думал Намджун, — что вроде бы он вот-вот расстелится перед тобой и вывернет душу наизнанку, а потом оказывается, что он и не думал приближать к себе, становиться ближе, впускать в свою жизнь. Он всего лишь создавал с тобой отдельный уголок своей жизни, а другие — не для тебя, и вряд ли есть хоть кто-то, кто знает все углы жизни Богома». Много лет назад, юношей, он уже был таким, умеющим злопамятно притаиться под маской обаяния галантного пижона, вынашивать идеи тихим сапом, но всё это затмевалось его эпатажной, чрезмерной благодатной экзальтированностью, выходками, прилюдными демонстрациями эмоций и привязанностей, благодушными разглагольствованиями и заверениями. Несмотря на баловство наркотиками, Богом не пропускал воскресных богослужений, потому что был из верующей христианской семьи, и если в восемнадцать лет забавляло, как водят за нос Всевышнего, постясь и читая молитвы напоказ, а втихомолку кутя и греша, то в более осознанном возрасте хочется постучать по лбу таким персонам. Намджуну тогда с Богомом было немного проще, потому что они были сообщниками, напарниками, лучшими друзьями, а когда ты с человеком заодно во всём, то естественно, понимаешь его лучше, знаешь о нём больше. Теперь Намджун видел, какими разными они стали, и уже не мог преодолеть невидимой холодности со своей стороны, вызванной отторжением прежних принципов. Ему это мешало разделить настроение товарища. Зато он понимал настроение Чжихё, неуютно себя чувствовавшей от того, что Богом сел к ней интимно близко, прижав бедро к бедру, хотя диван предоставлял место ещё как минимум на троих. Девушке хотелось услышать какие-то слова и закончить волнующую её тему, прежде чем снова возвращаться к физическим попыткам сблизиться, но, видимо, пока она этого не получила. Намджун сидел напротив них, стараясь думать о себе и Соа, но плохо получалось. Себя он хорошо знает, и за себя отвечает, он не обидит ту, которую выбрал, а вот беспокойство за Чжихё не только не покидало, но и усиливалось.