Намджун иссяк, хотя видел, что Соа слушает внимательно, и иногда в её взгляде даже вспыхивает если не раскаяние, то сомнение. Но пока он это всё декламировал, то и сам остыл, испытывая значительно уменьшившуюся симпатию к девушке. Она всё ещё была красива, привлекательна и мила, но то самое «не моя» перекочевало из принадлежности в обозначение разделённых привязанностей, которых не было. Она больше не только не относилась к нему как-либо статусно, но и не подходила ему качественно. Сближение закончилось, Соа выбрала Богома, им незачем искать друг в друге положительное, общее, затягивающее, манящее.
— Я не отрицаю того, что твой подход правилен, — тяжело вздохнула девушка. — Может, это я странная? Или глупая. Но сердцу не прикажешь. Да, когда долго живёшь с кем-то, находишься в браке, больше всего начинаешь ценить стабильность и уверенность, крепкое плечо, которое всегда поддержит, но на первых порах должно быть что-то сумасшедшее и жгучее, что-то ошеломительное, что бы показывало искренность и необходимость друг в друге, чтобы было, что вспомнить, в конце концов, когда настанет эпоха давнего супружества, где пары спят на раздельных кроватях. Не веришь же ты, что бывает обратный процесс, когда начали с взвешенных и выдержанных отношений, а через пять-десять лет дожили до страсти и одури? Нет, я о таком никогда не слышала.
— Нам уже было, что вспомнить. Когда мы познакомились, больше десяти лет назад…
— А, я должна была довольствоваться адреналином, единожды полученным в семнадцать лет? Намджун, мне всего лишь двадцать семь сейчас, и чего-то интересного в судьбе по-прежнему хочется.
— То ты говорила, что тебе уже достаточно, чтобы думать о серьёзном, то теперь тебе ещё мало, чтобы всё устаканилось!
— Как однобоко и буквально ты всё понимаешь! — взмахнула рукой Соа, закончив жест тем, что поправила выбившийся локон. — Почему мужчины такие деревянные? Уже пора замуж — это не в дом престарелых! Ещё молода для удовольствий — это не значит, что не готова для создания семьи! Боже, в самом деле, как же трудно в этом мире изъясниться с кем-то так, чтобы он понял именно вкладываемый тобою смысл. У всех своя шкала конкретизации, и кто-то совершает перегибы в ту или иную сторону, услышав совершенно определённые высказывания. Если я сказала «мне уже не семнадцать» — это не несло смысла «мне уже столько, что успеть бы подцепить любого мужика, отложить личинку и выйти на пенсию, пока не сыграла в ящик»! Это всего-то и подразумевало, что я не хочу подростковых беганий на свидания или курортных романчиков. Я и от Богома сейчас хочу отношений, серьёзных, ведущих к тому, чтобы стать мужем и женой. Но почему же это должно исключать наслаждения, развлечения, веселье и озорные поступки? — Намджун вспомнил, как приятель толковал ему о возрасте, что они находятся в первой трети жизни, то есть — юности. Пожалуй, Соа рассуждает почти в том же направлении, только она надеется, что Богом захочет разделить все свои забавы только с ней, а вот желает ли того же Богом? Рэпмон сомневался, и с этого ракурса ему было жаль Соа, жаль, если она снова обожжётся и ошибётся. Она была хорошей и достойной девушкой, достойной кого-то лучшего, чем Богом. А если они опять расстанутся? Если их «вулкан» потухнет или извержение будет столь сильным, что они поспешат куда подальше от места катастрофы, будет ли согласен он — Намджун, — принять её обратно? Почему он думает об этом? Представить, как он станет утешать Соа, прибежавшую к нему пожаловаться о разбитом сердце, было легко, но Намджун не испытал от этого никакого злорадства, ничего приятного. Он понимал, что шанс подобного велик, и одновременно с тем не хотел бы узнать, что так всё и случилось, он больше не хотел возвращаться к прежнему. Прошлое, всё-таки, в большинстве случаев, как валяющиеся грабли, ушибиться об него проще, чем наткнуться и, аккуратно подняв, убрать в сарай. Многие ли способны хотя бы не поднимать трубку бывшим? Не вспоминать о них при очередных расставаниях, не сравнивать с ними нынешних, не превращаться в прожектёров, страдающих антиисторизмом с приступами «если бы да кабы»?