— Ничего страшного, — парень убрал свою руку, но мне она уже не казалась такой пугающей, как при первом касании — наверное, тебе с молодыми людьми сейчас вообще не хочется видеться, да?
— Нет-нет, что ты, — я вновь посмотрела на него. Он всё про меня знал и этими фразами признался в этом, хотя про то, что частично в курсе он вынужден был признать, пересказывая рассказ ХонКи — Я не так травмировалась после ДжонХуна. Видимо, я стрессоуйстойчивее, чем думала изначально.
— Рад слышать, — СынХен внимательно посмотрел на меня — Я бы хотел проводить тебя…
— О, нет, не стоит! — я отступила на шаг — У тебя такая занятость, что тратить на меня ещё время… нет, я себе этого не прощу! Да и не поздно ещё…
— Точно? — он тоже начал пятиться. Мы медленно удалялись друг от друга, как разъезжаются по утрам шторы по карнизу — Не обидишься?
— На тебя? — я покачала головой — Нет, вряд ли. Не в этот раз точно.
— Будь осторожна! — я кивнула — Береги себя!
— Хорошо, до встречи!
— До встречи на спектакле! — он замахал рукой и, оборачиваясь и полу задом, полубоком, нырнул в подъезд. Я отправилась домой, доказывать маме, что я порядочная девушка, и ждать того вечера, когда попаду в театр.
Вечер этот наступил через пятнадцать дней. Я тщательно готовилась, продумывала свой гардероб, позвала подругу, которая умела делать макияж. В общем, старалась, как никогда прежде. Даже купила клатч в цвет платью, которое надела. Оно было до колена, приталенное, из льющегося материала бирюзово-зеленоватого цвета. Папа отвез меня до куда нужно, и я вошла в фойе.
Народу было не протолкнуться. Я попала на премьеру и, там и тут, могла наблюдать актеров, не самых звездных, но всё-таки. Самые звездные тут тоже могли быть, но они проходили через какие-то только им ведомые пути и, посмотрев мюзикл со своих vip-мест, удалялись так же незаметно, как появились.
Я приехала как можно ближе к началу, потому что шла одна и не хотела в одиночестве ждать третьего звонка. Когда мы с подругами ходили на то или иное представление — это было другое дело. Мы специально приходили пораньше, чтобы успеть обсудить всё и поболтать. Но сейчас я хотела чувствовать себя в своей тарелке, а стоя в углу и не имея ни одного знакомого лица в радиусе пятисот метров, лучше быстрее окунуться в атмосферу зрительного зала, спектакля, уйти с головой в игру актеров, в их пение и музыку, очнуться на финальных аккордах и вернуться домой.
Когда открылись двери, я пошла к тем, в которые стоит войти мне и была приятно удивлена, что это был боковой балкон, один из самых ближних к сцене. Они были отгорожены от остального зала шторами, и открыты лишь той стороной, что смотрела на сцену. Я, замирая и восхищаясь всем, что наблюдала вокруг, чувствуя себя Золушкой на балу, переступила порог и окунулась в полумрак. Здесь горели лишь настенные канделябры, стилизованные под свечи. Я увидела затылки людей, сидящих на креслах, и невольно поежилась. А что если они тоже… звезды? В смысле тоже не как я, а тоже как люди, которые на сцене и в холле. Ноги мои ослабли, отказываясь ступать дальше. Одна голова обернулась, и я узнала настоящую корейскую Золушку, Кима ХиЧоля, одну из самых знаменитых знаменитостей, о которых только могла подумать. На меня напала странная глухота и немота, словно ватой обложили, поэтому, как сквозь пелену, я наблюдала, как он встаёт и подходит ко мне, с кем-то параллельно разговаривая. Этот кто-то встал с соседнего с ним кресла и подошел ко мне. Это был ХонКи. Я вернулась на землю только на его словах и услышала лишь конец фразы.