На тесном квартердеке яблоку упасть было негде: штурман на рулевом посту; рулевой старшина за штурвалом; сержант морской пехоты со своими стрелками; мичман-сигнальщик; часть квартердечных, орудийные расчёты, Джеймс Диллон, писарь и прочие. Однако Джек и Стивен расхаживали так, будто они одни. Джек был окутан олимпийским величием капитана, а Стивена поглотила его аура. Это было вполне естественно для Джека, которому такое положение вещей знакомо с детства, но Стивен столкнулся с этим впервые и испытывал не то чтобы совсем неприятное ощущение призрачности: то ли эти сосредоточенные, внимательные люди по другую сторону стекла были мертвецами, всего-навсего фантомами, то ли он сам. Но в таком случае это странная, ненастоящая смерть; хотя он привык к одиночеству, к ощущению, что представляет собой некрашеную лачугу в молчаливом личном мирке, теперь у него был спутник, спутник, которого было отлично слышно.
— …К примеру, ваш пост будет внизу, в кубрике, как мы это называем. На самом деле это вовсе не куб, как, скажем, и бак — вовсе не емкость. Тем не менее мы называем его кубриком. Мичманские рундуки будут служить вам операционным столом, и ваши инструменты все должны быть готовы.
— И там я должен буду жить?
— Нет, нет. Мы предоставим вам что-нибудь получше, чем это. Даже если вы поступите на военную службу, — улыбнулся Джек, — вы убедитесь, что мы по-прежнему уважаем ученых людей. Во всяком случае, настолько, чтобы выделить отдельные десять квадратных футов и столько свежего воздуха на квартердеке, сколько сумеете вдохнуть.
Стивен кивнул.
— Скажите мне, — произнёс он негромко спустя несколько секунд. — Если я нарушу устав, то этот приятель выпорет меня? — он кивнул в сторону Маршалла.
— Штурман? — с выражением крайнего изумления воскликнул Джек.
— Да, — ответил Стивен, внимательно разглядывая его, склонив немного голову влево.
— Но он же штурман… — произнес Джек.
Если бы Стивен назвал нос «Софи» кормой, а клотик — килем, то он бы понял это легко. Но то, что Стивен перепутал иерархию чинов касательно капитана и штурмана, уполномоченного офицера и уоррент-офицера, так перевернуло естественный порядок вещей, так разметало вечный универсум, что какое-то мгновение его ум с трудом пытался понять сказанное. Однако Джек, хотя и не был ни великим ученым, ни знатоком стихосложения, достаточно быстро оправился и, изумленно разинув рот не более двух раз, возразил:
— Мой дорогой сэр, я полагаю, вас ввели в заблуждение термины «штурман» и «коммандер»[41], — должен признаться, термины нелогичные. Первый подчиняется второму. С вашего позволения, я вам объясню когда-нибудь наши военно-морские чины. Но, во всяком случае, вас никто никогда не выпорет — нет, нет. «Никто никогда не выпорет», — добавил он, посмотрев на доктора с откровенной симпатией и с чем-то вроде благоговения, как на такое поразительное чудо, невежество которого столь далеко зашло, что даже его широкий ум не мог себе этого представить.