— Нина, скоро мне ехать.
— Жалко мне тебя, — говорит она, — тебе не воевать надо. Много ты навоюешь, а? Только не сердись, не сердись. Это я ведь не к тому, что не можешь. Просто зачем это тебе, да?
— А тебе?
— А мне уж и подавно. Вот Федя в ресторане работал. Ресторан «Поплавок». Да, Федя? Отбивные готовил. Салаты…
— Мне ведь уезжать, — говорю я, — ты скажи, напишешь мне? Мне ведь легче жить будет.
— Напишу, — говорит она, — напишу.
Мы идем к выходу. Позвякивает ложка в котелке.
— Послушай, Нина, а тот майор, он что…
— Тот?
— Да, тот…
— О, ты его заприметил.
Мы снова останавливаемся у самой двери. Она стоит рядом со мной. Совсем рядом.
Какая она все-таки маленькая, хрупкая, тоненькая. Какая она беззащитная. Я возьму ее за плечи, за круглые ее плечи… Я поглажу ее голову ладонью. Пусть она не объясняет. Я не хотел спрашивать, не хотел…
— Ты что, жалеешь меня, да?
— Нет, только и ты меня не жалей, Нина.
— А что ж ты дальше-то делать будешь?
— Буду ждать писем твоих.
— А если не дождешься? Всякое ведь бывает…
— Дождусь. Ты ведь обещала.
— Зачем тебе это, глупый?..
Глупый я, глупый. Что-то я не так сказал. Не о том говорил.
— Вот у тебя крошка хлебная на щеке, — говорю я.
Она смеется. Смахивает крошку.
— Пора идти нам с тобой. Хватятся тебя.
— Пусть хватятся, — говорю я. — Пусть хватятся. Семь бед — один ответ.
— Смелый ты у меня какой, — смеется она. И проводит ладонью по моей голове.
Мы выходим в тамбур. Я касаюсь ее плеча. Она отводит мою руку. Очень ласково отводит.
— Не надо, — говорит она, — так лучше.
И целует меня в лоб. И бежит в начавшуюся метель.
…У штаба дивизии стоит бронетранспортер. Сашка ходит вокруг. Разглядывает.
— Сейчас поедем, — говорит он.
Бронетранспортер — очень удобная машина. Он словно серый жук. Он всюду пройдет, отовсюду вылезет. В нем уютно. Тепло. Печка электрическая работает. Можно даже поспать на ходу.
Я не сплю. Я подремываю. Что будет к вечеру, когда мы догоним свою батарею?
Может быть, будет тяжелый бой? Может быть, никого мы уже не застанем… Вот приедем на место, буду ждать писем от Нины… А Сашка спит. По-настоящему. А Карпов сидит рядом с водителем и не то спит, не то просто уставился неподвижно в разбитую дорогу.
…А старшина привез сапоги. А если мне не достанется?..
— Товарищ младший лейтенант, — говорю я, — если бы дорога хорошая была, вот бы мы мчались, наверное.
Но Карпов не отвечает. Спит, видно, Карпов.
— Федосьев, — говорю я водителю, — а хорошая теперь у нас машина.
— А я не Федосьев, — говорит он, — я Федосеев. Федосеев я. Все меня путают. И Федоскиным называют, и по-всякому. А я Федосеев. На войне-то разве разберешься: Федосеев или Федосьев? Некогда разбираться. Было раз, Федишкиным назвали. Потеха ведь. А я Федосеев. Сорок лет уже Федосеев. Как говорится, с самого первого дня младенчества.