– А если он и вправду только упал и, ударившись, наставил себе синяков?..
– У меня, товарищ капитан второго ранга, есть полная уверенность, что этот человек пытался подслушать мой разговор с генералом Трофимовым. И для меня это решающий фактор. А старшего лейтенанта Ласточкина мы всей группой не дадим в обиду. Будем его защищать даже с применением оружия. Ведь, по большому счету, это я отдал ему приказ стрелять по ногам. Иначе Надир просто убежал бы. Наш переводчик не мог за ним угнаться… Другие бойцы потом сумели бы, конечно, догнать беглеца, но тогда они, вероятно, вышли бы из зоны пляжа и могли бы попасть под обстрел на открытом месте. Я готов взять всю вину на себя. Ласточкин только приказ выполнял. А мои «волкодавы» своего командира не бросят. Они просто не позволят его арестовать. И я не завидую тем сирийским полицейским, что попытаются это сделать. Значит, ситуация чревата большущим международным скандалом. Он вам нужен?
Капитан второго ранга на какое-то время задумался, мрачно глядя себе под ноги. Может, просто подыскивал подходящие обстоятельствам слова, поскольку сам по роду своей службы всегда был человеком законопослушным, к тому же не слишком часто встречался с людьми из спецназа военной разведки, хотя слышал о них кое-что не слишком лестное с точки зрения юриста. А Павел Леонидович помимо военно-морского имел еще и юридическое образование. Но наконец, все осмыслив, Юшенков нашел нужные слова:
– Думаю, Алексей Терентьевич, что ты хороший командир, если берешь на себя вину своего бойца, и не удивляюсь, что твоя группа встанет за тебя горой, и даже с оружием в руках. Не за каждого командира бойцы так поднимутся, далеко не за каждого. Но не стоит впадать в крайности. Я же еще не отказал тебе в твоем предложении. Я еще раздумываю. Ищу варианты. Но сейчас, кажется, уже надумал. И вот что я надумал… Этого Надира мои офицеры передадут дознавателю, мы предварительно вызовем фельдшера, он осмотрит раны, даст задержанному таблетку обезболивающего препарата и воды, чтобы запить ее. А в воду я предварительно накапаю, как полагается, несколько капель препарата СП-117>[12] – есть у меня такой. Пяти капель будет достаточно. Если накапать больше, допрашиваемый быстро заснет и забудет, что говорил, если вообще что-то сможет сказать. Даже протокол подписать, скорее всего, не успеет. Если больше пяти, но не больше десяти, он после допроса может сойти с ума. Тихо и спокойно перейти в состояние буйного помешательства. Если больше пятнадцати, он умрет сразу, как только выпьет воду, и мы ничего спросить не успеем. Значит, этот вариант отпадает. Будем использовать любой из предыдущих. Чтобы последствий не возникло. Если антидот не давать, он проснется с жутким состоянием абстинентного синдрома