– Той дорогой мы уже дважды с вами ездили, товарищ капитан.
– И трижды нарывались на засады. Трижды за две поездки. На мой вкус – это излишне многовато. Хотя засада засаде рознь. В Сирии почему-то не любят фугасы на дороге выставлять. А у нас, например на Северном Кавказе, всегда ставят фугас, транспорт взрывается, потом его расстреливают. Так, мне кажется, вернее получается результата достичь. Но там, на Кавказе, у всех главная цель – убить. Здесь же, я слышал, убивают не всегда.
– Раньше и у нас фугасы ставили, – закивал Салман. – Да и сейчас порой… Но бандиты тоже разные бывают. И цели у них разные. Одни действительно хотят убить, вторые могут вообще не убивать, если им просто грабить разрешат. Кто грабит, фугасы не ставит. А то еще автобус загорится, все сгорит, и взять будет нечего… Им этого не надо. Им надо детей накормить…
Звучало это так, будто Салман оправдывал бандитов. Слишком много жалости было в его голосе. Но это казалось даже нормальным. Салману было жалко, как понимал Радиолов, не самих бандитов, а их голодных жен и детей.
Капитан Радиолов давно уже заметил, если что-то конкретное в его жизни начинается, то длится это обычно долго. Иначе говоря, работает эзотерическая истина – «подобное притягивается подобным». Как группа «волкодавов» наладила связь с морской пехотой, остановившись по приезде в Тартус в их казарме, так эта же связь продолжилась и в Хмеймиме. Только там морские пехотинцы жили не в трехэтажной казарме, а в палаточном городке, расположенном в стороне от летного поля. В одной большой палатке помещалось как раз одно отделение морских пехотинцев. Точно так же отдельную палатку выделили под нужды всей группы «волкодавов». Им места хватило. Неудобство заключалось в том, что сами морские пехотинцы держали свое оружие в отдельной палатке, где постоянно дежурили трое вооруженных часовых. Там была выставлена специально для полевых условий сделанная «оружейная горка», где оружие и имело «постоянную прописку». А бойцы частной военной компании доверять свое оружие кому-то на хранение не намеревались и потому решили всегда держать в палатке одного часового. Был еще другой выход из ситуации – оружие постоянно носить с собой. Это не слишком обременительно, учитывая то, что надолго задерживаться в Хмеймиме «волкодавы» не намеревались. Однако если простым бойцам пришлось бы носить только автомат и штатный пистолет, то снайперам, которым и пистолет и автомат заменял пистолет-пулемет «ПП-2000», пришлось бы оттягивать себе плечи еще и тяжелыми и длинными снайперскими винтовками, что не очень-то и удобно, а старшему лейтенанту Ласточкину пришлось бы носить и винтовку «Сумрак», и особенно тяжеленную винтовку «Корд», вес которой даже без патронов составлял двенадцать с половиной килограммов, а с тяжелыми патронами – еще больше. И огнеметчикам тоже пришлось бы на себе носить свои нелегкие специальные рюкзаки. Но огнеметчики – парни физически крепкие. А вот что касается снайперов, то им официально, как и саперам, запрещается поднимать вес более двадцати пяти килограммов, чтобы перенапряженные мышцы не мешали потом в боевой работе, чтобы руки не дрожали. И потому предпочтительным оказался первый вариант с постоянным часовым в палатке.