– Я понял, товарищ генерал. На мой взгляд, они выбрали единственно правильное решение в данной ситуации.
– Да, наверное, – вяло согласился Трофимов, у которого, кажется, язык не хотел поворачиваться во рту, чтобы реально оценить действия бандитов. – Но мы тут с Георгием Игоревичем обсудили ситуацию и настоятельно не рекомендуем вам завтра выезжать на городской пляж. Хотя бы один день вы в состоянии обойтись маленьким солдатским пляжем на военно-морской базе. Это, понятно, не приказ, а только совет. Пожелание, так сказать…
Радиолов выслушал пожелание генерала молча. А в голове у него уже вертелся и в общих чертах формировался план действий группы.
– Чего молчишь, капитан? – спросил генерал.
– Соображаю. Прикидываю различные варианты, обдумываю ситуацию.
– Ну, так что ты надумал? – Генералу Трофимову, похоже, откровенно не по душе было, что Радиолов что-то еще пытается сообразить, когда ему посоветовали, почти приказали, спрятаться и не высовываться. И потому голос его звучал грубее обычного и требовательнее.
– Я вот думаю, что невозможно постоянно прятаться, когда тебя желают подстрелить. Не получится на пляже, получится в другом месте. Вы давно агентурные сведения получили, товарищ генерал?
– В пределах часа. Я уже был здесь, в Балашихе, когда на мое имя в ЧВК пришла шифротелеграмма. А какое это имеет значение?
– Имеет значение, товарищ генерал, оперативность бандитов. Дело в том, что мы всего три часа на пляже отдыхаем. А они уже все о нас знают, даже успели план выработать. Значит, минус час, как вы получили сообщение, и получается всего два часа. Я опасаюсь, что у этого плана могут возникнуть серьезные коррективы, о которых мы сумеем узнать лишь с большим опозданием, когда что-то предпринимать будет поздно.
– Тебе, капитан, я вижу, не терпится что-то предпринять. А рекомендации руководства для тебя ничего не значат, получается? Так?
– Не так, товарищ генерал… – Радиолов осекся, увидев, как один из мужчин-сирийцев, что расположился неподалеку, вертит головой, стараясь прислушаться к разговору. Он поднялся и отошел в сторону, поближе к морю, не забыв при этом показать настороженными глазами на любопытного человека лейтенанту Карошко, который своей мощной фигурой атлета приковывал к себе взгляды местных женщин. Лейтенант подозвал Салмана, и вдвоем они двинулись к любопытному, который сделал несколько шагов в сторону капитана и встал у воды с подветренной стороны, чтобы слышать, о чем говорит Радиолов. Тот резко отвернулся, решив, что лейтенант с арифом, которые приближались к сирийцу, обезопасят его, и продолжил: – Просто я сразу подумал о простой истине. Если нас собрались перестрелять, то после неудачи на пляже, куда мы не появимся, последует новая попытка. Например, когда мы будем уезжать, автобус расстреляют из пулеметов прямо на дороге. С нами-то ничего, надеюсь, не случится, мы, как всегда, выкрутимся, а вот автобус мне жалко. Генерал Сухель любит это транспортное средство. И водитель его любит. Он на этом автобусе приехал добровольцем в армию служить. Жаль лишать человека любимой старой игрушки.