– Знаешь, что я вдруг вспомнил? – спросил он. – Видел у одного букиниста приложение к «Ниве». Занятная вещь! Там был раздел «Русский политик». На заставке – два пожилых господина, у одного в руках – газетный лист. Сразу видно, что собеседники обсуждают мировые проблемы.
– Один пожилой господин – это я? – хмуро осведомился Владимир.
– Само собой, – веселился Яков. – Тот, что с газетой. Хотел бы я знать, чем это ты был так озабочен? Боснией и Герцеговиной? Младотурками? Речью Извольского?
– Ладно, довольно меня топтать, – попросил Костик. – Я уж понял, что свалял дурака. Вдруг завелся с пол-оборота.
– Холоднокровней, сынок, – сказал Славин. – Условие общения – сдержанность.
– Сдержанности в тебе навалом, а вот общаться не очень ты рвешься.
– Что поделаешь? – усмехнулся Славин. – Устаешь не только выяснять отношения, устаешь и от самих отношений.
Рядом остановился Пилецкий.
– Все беседуете, Аяксы? Еще не наговорились? Костик, я очень рад видеть вас в своем доме. Просто жаль, что вы уезжаете.
– Самому жаль, – сказал Костик. – У вас славный дом. И семья – под стать.
Пилецкий умиленно вздохнул.
– Для них и живу.
Костик подумал, что на сей раз слова соответствуют истине. Можно только вообразить, сколько было положено им трудов, чтобы создать для Любови Александровны и стройненькой Инны эту крепость, зашторенную кружевным тюлем. За каждым предметом легко угадываются его информации, статейки, отчеты, разнообразные подряды. Все-таки странно, что этот кругленький домашний человек – журналист. О, репортеры – тайные романтики, искатели приключений, борцы за справедливость… О, юноши, вступающие на эту дорожку… взгляните на Пилецкого, он стоит того.
Хозяина с Яковом подозвали дамы. Костик неожиданно для себя обратился к Инне, благо Виталик угодил в родственную сеть Казимира.
– Инночка, сядьте рядом со мной.
Она присела, поджав под себя одну из своих длинных ножек:
– Заскучали?
– Вы зато веселитесь.
– Просто занятно на вас смотреть.
– Хоть что-то для вас занятно, – буркнул Костик.
– Выборочно, как вы намедни сказали. А застольных разговорчиков я наслушалась.
– И Виталик – тоже?
– Его уж тем более эти темочки не захватывают. Он у нас человек серьезный.
– Оно и видно, – согласился Костик. – Он вскорости прославит нацию, как Жолио. Поскольку пишет диссертацию «К вопросу о…».
Костик давно уже осознал, что стихоплетство – дурная привычка, засасывающая, как табак или водка. Пожалуй, даже опасный недуг. Но это странное наваждение поистине было сильнее его. Игра созвучиями была частью игры. Рифмы делали все доступным и одновременно условным.