Ничего меня больше не радовало: ни солнечные пятна на сереньких обоях, ни уютное поскрипывание маятника, ни ветка шиповника. Никуда не могла спрятаться от охватившей меня тревоги: горячие руки и взволнованный шепот Паны, радость, когда я нашла ее в этом темном сарае, — все вспомнила я и снова зажмурилась, не хотелось больше открывать глаза. Но кто-то кашлянул, и я посмотрела в окно.
Это Володька-Лунатик. Круглая голова просунулась в окно под ветки, рукой он обхватил подоконник, а сам во все глаза смотрел на меня. А когда встретился с моим взглядом, лицо его расплылось в такой улыбке, что рот просто не умещался на его круглой рожице.
— Ну, вставай, Иринка! Чего спишь так долго?
— У меня плечо болит, — буркнула я и оглянуться не успела, как Володька уже сидел на полу возле дивана. — Чего ты смеешься, противно даже, — недовольно сказала я, отворачиваясь.
— А нашего Журавля в Чека забрали, — не обращая внимания на мое дурное настроение, вдруг сказал Володька.
— Без тебя знаю… и Виктора.
— Ага, и Виктора тоже. И сторожа. А мамка говорит: «Господи, как обманывал!» Сама плачет, сама радуется, что домой вернулась. А на одеяло голубое, говорит, наплевать, только бы девочки… А тебя как искали! Тетя Лена, Глашка, все начальники. А потом всё нашли. Все ружья, целый склад. Ты правду говорила про дупло. А другой ход в то подземелье из этого домика… Ну, который вчера наш был… Ловко так придумано! А ты молодец, Иринка!
— Откуда ты все знаешь? — недоверчиво косясь, спросила я, безучастная к его похвалам.
— Глашка все рассказала. Она утром уже после всех прибежала. Уж тебя с матерью на грузовике привезли, сам начальник из Чека, такой бородатый, на руках тебя в дом внес, а она все еще там! Она потом видела, как на этом же самом грузовике ящики с оружием увозили. А красноармеец ее по носу щелкнул, чтобы она не прицеплялась. А она говорит: «Не больно!» И мать ее выдрала ремнем за то, что поздно, она сама ревела, а теперь говорит: «Не больно!» Сейчас у Валькиной матери сидит рассказывает. А с того двора Дубовы приходили, спрашивали у нее про все. Всем же интересно. Иринка, а та нищая, что в парандже, никакая не нищая — Нияза вашего тетка… И девочку ту спасла! И арбакеша того показала… А Полкан — во, породистый!
— Володька! Миленький! Лунатик! Расскажи: Пана, девочка та, моя подружка, Паночка Мосягина!
Володька замотал головой, открыл рот и задохнулся от волнения. Но тут открылась дверь, и вошла бабушка.
— Ах, непутевый! — качала бабушка головой, глядя на смущенного Лунатика. — Ах ты, птица моя несуразная! — И бабушка, присев на край дивана, сквозь очки разглядывала мои ссадины. — Только глаза открыла, а друзья уж тут как тут!