Сами Вороновы, однако, про себя так не думали. И отчаянно боролись за то, чтобы удалить бельмо с глаза. Орали, качали права, умоляли, ползали на коленях. На тактичное предложение провериться — грозились пойти в министерство.
Если бы все, кто грозился пойти жаловаться на нее в министерство, до него доходили, очередь бы выстроилась до дверей амбулатории.
— Ну, давайте поговорим. Что у вас на этот раз случилось? — мягко спросила Ольга Артуровна, опускаясь на стул, отделенный от пациента длинной толстой столешницей. Не потому, что у врачей было так уж много документации при себе. Чего уж там — пара листов оформления и, может, история болезни — если не забыли захватить. Иногда, впрочем, довольно толстая.
А потому, что частенько пациенты у них были тяжелые, а временами и буйные. Стул для пациентов был намертво прикручен к полу.
Воронов сел, устроившись на самом краю. Снова сунул под ляжки ладони и уставился в пол. Черное его облако нависло над ним.
— Да так, Ольга Артуровна, — он неопределенно повел плечами. — Жена вот. Приходила, — он тяжело вздохнул, непонятно на кого сетуя. — С топором за ней бегал, — снова будто бы покаянно вздохнул.
Острая фаза у него уже прошла — голоса он сейчас если и слышал, то сознавал, что доверяться им не стоит. Остался только резидуальный бред[11]. А потому Воронов уже вернулся в свое обычное вялое, апатичное состояние. Даже речь у него стала несколько невнятная, будто он жевал слова и не вполне владел собственными губами. Со стороны складывалось ощущение, что ему физически тяжело двигать языком.
— Голоса? — сочувственно поинтересовалась завотделением.
Воронов только тяжело утвердительно вздохнул:
— Голоса.
— Приказывали?
— Приказывали. — Он снова покаянно вздохнул. — Они велели. Ну, я и… делал.
— Ясно, — кивнула Ольга Артуровна, хотя ясного было мало. — А скажите, голоса — они изменились с прошлого раза? Постарайтесь припомнить. Настойчивее стали?
— Ну… как будто. Вы понимаете, — чуть оживился он, — велят они, понимаете? Ну, говорят и велят.
— Тон изменился?
— Да как будто нет, — подумал он. — А только строже стали. Вот велят, понимаете?
Ольга Артуровна кивнула:
— А если вы их не послушаетесь, не подчинитесь, что вы почувствуете?
— Да как их можно не послушаться, — безнадежно махнул он рукой.
— А лекарства-то вы принимаете? Вы у нас в прошлый раз, — она мельком заглянула в записи, — у Леонида Ефремовича лежали?
В каждом отделении у каждого заведующего было врачей по шесть-семь. У Ольги Артуровны — шесть. Но, в конечном счете, за всех отвечал заведующий.