И сначала та обещание выполнила — тем более что помаду у нее изъяли, — но три дня прошло, и Жанна, непонятно откуда и как, добыла новый патрон.
В ответ на отповедь девица угрюмо молчала, покусывая нижнюю губу, отчего на кончиках зубов проявились черные отпечатки.
Ольга Артуровна махнула рукой, отметив про себя, что нужно сказать сестрам — пусть изымут помаду.
— Как вы спали ночью, Марина? — заведующая взяла тот доверительный участливый тон, которым и говорила обычно с пациентами. Когда каждый второй норовит выпрыгнуть из окна, а каждый третий может броситься на тебя саму — поневоле начинаешь осторожничать.
— Спала? — неожиданно оживилась девица. До того она со скучающим видом смотрела куда-то в сторону, но тут вдруг проявила к разговору живейший интерес. — А вы думаете здесь можно спать? — взвилась она негодующе. — Вы на эти кровати сами пробовали ложиться? Когда…
— Вам неудобно спать или не хочется? — мягко уточнила завотделением, демонстративно не обращая внимания на вызывающий тон пациентки.
Та замялась и ощетинилась:
— Да если бы даже я хотела, — невнятно начала она. — Тут только глаза закроешь, прибегает эта ваша… Она меня за ночь пять раз разбудила! — все в ней было колючее, неприязненное. Внешний вид, выражение лица, речь, взгляд. — Она чокнутая, она меня с ума сведет!
Девушка сунула руку в карман, выудила оттуда сушку, сунула в рот и громко, вызывающе захрустела.
— Она не чокнутая, а пациентка, — мягко напомнила заведующая. — И вы тоже, — со значением добавила она.
— Что вы мне рассказываете? В других больницах к пациентам отношение совсем не такое. Когда я лечилась в Бадене, меня…
— Ну, вы сами понимаете, Марина, — Ольга Артуровна сделала примирительный жест, — у нас таких возможностей нет, мы же не в Бадене. Так чем вам Инга не угодила? — вернула она разговор в прежнее русло.
Инга Добронравова была головной болью Ольги Артуровны. Ну невозможно оказалось положить ее ни в какую другую палату. Пациентка-шизофреник донимала своими бредовыми рассказами о следящих за ней инопланетянах и эфэсбэшниках каждого, кто оказывался в зоне поражения. И до тех пор, пока нейролептики не снимали приступ, тишины и покоя от нее ждать не следовало. Ольга Артуровна и так постаралась положить ее в ту палату, где она принесет наименьший вред. Но — увы.
— Она всю ночь бродит. Эфэсбэшников своих ищет. Кому она нужна, чучело. — Раз начав, девушка уже не могла приостановить поток злобных кляуз. — Бедные эфэсбэшники, они при виде нее сами бы в окно выбросились.
— Ну ладно, — вздохнула заведующая, — я подумаю, что можно сделать. А как у вас аппетит?