- Непогоду пережидает где-нибудь, – говорю, дабы сбить градус напряжения. – Или загулял твой Шиша, пропьется – притащится, не переживай, садись-ка лучше закуси пряничком.
Липан в ответ головой качает, уж он своих парней знает как старик нажитые годами болячки, если не прибыл Шиша вовремя, значит что-то с ним стряслось.
Махнув на нас рукой, Липан выходит из терема, с треском лупит дверью.
Шум дождя начинает потихоньку стихать и, отбив последнюю заторможенную дробь, скоро совсем смолкает. Измученная засушливым летом почва жадно впитывает влагу, лужи тают на глазах, ползут куда-то выбитые дождем из утоптанной супеси длинные, истонченные черви.
Нахожу Тихоньку и склоняю к полезному труду: пусть сбегает, поглядит что там у Миная да как, заодно Шишу поищет, нечего по терему слоняться без дела и присмотра.
А без присмотра потому, что первую половину своей пока еще короткой жизни провел Тихонька с мамками и няньками на женской половине терема, вторую содержался уже при отце. Был у Тихоньки и свой пестун – специально приставленный для воспитания будущего воина зрелый и мудрый муж. Того дядьку Бур с собой в посольство забрал, а матери сейчас не до него, вижу – мается боярский отпрыск без наставлений старших товарищей, вот и прибрал его к рукам от греха.
После принятия полуденной пищи в трапезной снова отправляюсь к бабке Данье. Она заменяет мазь на какой-то резко пахнущий бальзам и долго втирает сильными пальцами в мое многострадальное копыто. Бинтует уже не так туго и говорит, что через день-другой смогу осторожно наступать, пробовать ходить на двух ногах, а не на ноге и палке.
Еще одна хорошая новость – только что оклемался Завид. Сегодня ему впервые после операции вместо смоченной в молоке и меде тряпичной соски дали пожевать хлеба.
- Выдюжил, – со вздохом облегченья говорит Данья. – Хвала Роду! И Дохоту! Ну что за знахарь у нас, цены ему нету! Не прознал бы князь – заберет к себе!
Чтобы Завиду встать с ложа речи пока не идет, потеряно слишком много сил. Живет по эту сторону Кромки и то ладно...
Вернувшиеся к вечеру голодные и мокрые Тихонька с другом докладывают, что на дворе у Миная все спокойно, все идет своим чередом, ровно так, как и шло два до этого. Ничего нового или необычного они в светлое время суток там не наглядели. Гриди полоцкой как не было, так и нет, болтается пяток урманов да малочисленная дворня по своим обычным делам снует. Изредка приходят какие-то дядьки, заскакивают ненадолго в дом и почти сразу уходят.
Шишу они ни в городе, ни возле Минаевого жилища не видели.