Но что готовить? У Алены все из головы повылетело, кроме того, как она один раз на той задрипанной квартирке, где они встречались, пожарила картошку. И они с Власом потом ели ее стоя, прямо из сковородки.
Слезы навернулись на глаза. Горькие и счастливые слезы.
Ну да, конечно, у нее же полно картошки!
Схватила пластиковую посудину, пакет, картофелечистку, набрала картофелин покрупнее и стала торопливо чистить, приговаривая как Горлум:
- Какие картохи, моя прелесть?
глава 41
За этим занятием и застал ее звонок в дверь.
Вздрогнула, подкинулась, разом пропало дыхание и пересохло во рту. А сердце сначала заколотилось, а потом будто затаилось и вовсе исчезло куда-то. Пошла к дверям, не замечая от волнения, что в одной руке наполовину очищенная картофелина, в другой картофельный нож.
Замерла перед дверью, неуклюже отодвигая одной рукой волосы с лица, заглянула в глазок. ОН. Влас.
Сердце нашлось, заколотилось, понеслось вскачь. На автопилоте открыла дверь, впуская его.
***
Как сносит крыши домов, сминает, словно карточные домики?
Доли секунды на все.
Смяло ее мгновенно, снесло, и вот уже они снова в другом мире. Там вокруг бушует тайфун, а она в центре, и тут с ней ОН. И руки его по обе стороны ее головы, губы замерли у самых губ, обжигают дыханием. Глаза в глаза.
Зависли во времени, залипли, словно мухи в меду.
Алена вдруг почувствовала себя добычей, а он как... огромный волк. Должно быть страшно, а ей сказочно хорошо. Потому что это ее волк. Не обидит. Никогда. Она просто знала это.
И потянулась к нему губами первая.
Миг. А потом будто тысячи иголочек, разносящих блаженство, разлетелись в крови. Замелькало все смазанными кадрами, сполохи света под закрытыми веками... Шум, которого она не слышала.
Кое-как пришла в себя уже сидя на кухонном столе. В одной руке по-прежнему наполовину очищенная картофелина, а в другой картофельный нож.
Очнулась, только потому что между ее разведенных ног замер, весь дрожа и обнимая ее, Влас. Затих, прижимаясь лбом к ее груди. Губы приоткрыты, шумное дыхание вырывается с трудом. И стон, тягучий, как будто ему больно.
Губы шепчут, сбиваясь:
- Я сейчас. Подожди. Не мог...
Наконец он поднял голову, взглянул на все ее приготовления, на картофелину в руке и тихонько засмеялся. От его хрипловатого смеха дрожь по позвоночнику. Поцеловал и сказал:
- Я сейчас отъеду, а ты запрись и никому не открывай. Надо встретить Игоря. Переговорить.
Но после этих слов лицо Власа сразу посуровело. А ей стало не по себе. Не понравилось Алене выражение мрачной решимости на его лице.