Взять изнутри штурмом населенный пункт в тридцать-сорок домов (даже с мощным блокирующим прикрытием) для пятидесяти человек – просто нереально. Если же перед атакой не были проведены артиллерийские и авиационные удары, а штурмующая команда не имеет снайперов и пулеметов прикрытия, да и сами налегке – ни касок, ни бронежилетов, – то и вовсе дело безнадежное.
Так оно и получилось. Хадовцы не прошли и трети кишлака, как уже потеряли человек пять, да раненых четверо. Правда, захватили одного духа вместе с «буром».
Начали отход. Взяли восемь мужиков из местных, не моджахедов, поставили их живым щитом сзади и ринулись под шквалом прикрытия вверх. Духи поначалу не стреляли, и батальон почти успел подняться на гребень, но когда хадовцы полностью вытянулись по склону и заграждение уже никого, кроме последних, не прикрывало, духи аккуратненько одиночными сняли еще несколько человек – «на посошок».
У самой вершины ранили последнего: вопли, суета – явно не рядовой боец. Пока смотрели, что и как, слышу крик:
– Санинструктор, твою мать!
А я в горячке и забыл, что тут делаю. Ничего, напомнили…
Пожалев об оставленной в роте каске, я кинулся вниз. Три хадовца, накрыв собой четвертого, лежали на снегу, скупо отстреливаясь. Я сразу понял, в чем тут дело: привыкли с пятью магазинами в горы ходить, теперь же БК на исходе. А самое интересное только начинается…
Я бухнулся рядом, показываю, мол, выползайте – прикрою. А ребятки сами не ранены – ранен тот, что под ними, это они его своими телами прикрывают. Ребятки меня поняли, спорить не стали (а как тут поспоришь – под огнем, что ли, перевязывать?!), подхватили тело на руки, и только пятки засверкали.
Я чуть-чуть потарахтел, у самого патроны на счет. И лишь бойцы скрылись за хребтом, помчался следом. Оно хоть и пятидесяти метров до своих не будет, а все равно страшно: один, на виду у всего кишлака с духами.
Прибежал, пока отдышался, солдаты уже с раненого, явно командира, бронежилет стянули и показывают мне дырку в боку. Осмотреть толком не успел, показывают еще что-то на теле. Я перегнулся через раненого и увидел, что под кожей левого подреберья у него катается пуля, да какая! В палец толщиной и сантиметра три-четыре в длину. Раненый только хрипит, от боли даже стонать не может.
Я с ходу сделал ему по очереди сразу две ампулы промедола. Результата никакого. Добавил еще одну. Командир минометчиков невзначай напомнил о пустых капсулах, а ротный, и впрямь крутой мужик, поинтересовался:
– Не многовато, а?
– Да ему уже все равно…
– Что так?
– Через броню – в печень и сквозь весь живот – в левый бок. Пуля с другой стороны под кожей прощупывается – «бур»… Он труп, считай.