Глава 9. Ева что-то находит
Наутро после бала Эрнест проснулся с сильной головной болью. Сначала лишь она и занимала все его мысли, но потом взгляд его упал на увядающую алую розу, лежащую на туалетном столике, и он улыбнулся. Затем настал черед отрывочных, зачастую бессвязных мыслей, которые всегда сопровождают даже самые приятные воспоминания – и улыбаться он перестал.
В конце концов, Эрнест зевнул и поднялся с постели. Когда он добрался до гостиной, которая выглядела прохладной и уютной, в отличие от залитого ярким июльским солнцем двора, он обнаружил, что все остальные уже позавтракали. Джереми ушел, но его сестра была там, немного бледная – вероятно, из-за позднего возвращения домой.
– Доброе утро, Долл!
– Доброе утро, Эрнест, – ее голос прозвучал довольно холодно. – Я старалась сохранить чайник горячим, но теперь, боюсь, он все-таки остыл.
– Ты добрый самаритянин, Куколка. У меня голова раскалывается. Надеюсь, чай поможет.
Дороти улыбнулась, подавая ему чашку; если бы она могла сейчас говорить с ним откровенно, то сказала бы то же самое о своем сердце.
Эрнест выпил чай и, по всей видимости, почувствовал себя лучше, поскольку довольно веселым тоном спросил девушку, как ей понравились вчерашние танцы.
– О, все было просто прекрасно, спасибо. А тебе – понравилось?
– Все было ужасно, Долл, клянусь! Долл?
– Да, Эрнест?
– Разве она не прелестна?
– Кто, Эрнест?
– Кто! Ева Чезвик, разумеется!
– Да, Эрнест, она очень мила.
В ее голосе прозвучала странная нотка, и Эрнест почел за благо не развивать тему дальше.
– Где Джереми?
– Он ушел.
Эрнест наскоро прикончил вторую чашку чая и тоже вышел из дома, где почти сразу наткнулся на Джереми, спешащего куда-то.
– Привет, мой друг! Как чувствуешь себя после вчерашних безумств?
– Хорошо, спасибо, – сухо ответил Джереми.
Эрнест вскинул на него испытующий взгляд. Голос несомненно принадлежал Джереми, однако тон был непривычен и даже незнаком. Эрнест схватил друга за руку.
– Что-то случилось, старик?
– Ничего.
– Случилось, я же вижу! Что такое? Выговорись! Я отличный исповедник, вот увидишь.
Джереми молча высвободил руку. Он выглядел отчужденным, Эрнест никогда его таким не видел, и это больно ранило его. Отступив, он сказал совсем другим тоном: