Есть у названной исследовательницы и еще одно любопытное утверждение о том, что Мазепа перед наступлением шведов заключил с ними соглашение исключительно для того, чтобы спасти Украину от разорения как русскими, так и шведскими войсками. Не правда ли, оно очень созвучно с высказыванием одного из дискутантов, о котором шла речь вначале? Оба оккупанты!
Но это утверждение простительно для эмоционального этнопатриота, не обремененного знаниями истории, и совсем необъяснимо для специалиста. Как же можно ставить на одну доску завоевателя чужой земли и защитника своей? Конечно, пребывание большого войска на той или иной территории обременительно для населения. Но ведь русского здесь могло и не быть, не прийди сюда шведы. И разорение украинской земли было бы меньшим, если бы Мазепа заботился не заключением соглашения с оккупантом, а вместе с русскими встал бы на защиту родной земли.
Как известно, нет пророка в своем отечестве. Поэтому, в оценке двух сил, столкнувшихся в 1709 г. под Полтавой, сошлюсь на авторитет чужестранцев. Согласно Вольтеру, под Полтавой сошлись две разные ипостаси человеческого характера, два антипода. По одну сторону — Карл XII, любитель опасности ради удовольствия, по другую — царь Петр I, осторожный политик, воевавший в интересах своего государства и народа. Один безрассудный, от рождения расточительный; другой — расчетливый и целеустремленный... Один — рискующий прошлым, другой — будущим... Если бы Карл XII был убит, это в конце концов была бы только потеря человека и Швеция осталась бы такой, какой она была... Если бы был убит Петр I, то с его смертью потерпело бы крушение все его дело, а значит, погибла бы и Россия.
Классик шведской литературы А. Стринденберг резко выступил против шовинистов и пангерманистов, пытавшихся прикрепить на свои штандарты имя «последнего викинга» Скандинавии и использовать его для борьбы со «славянской опасностью с Востока». Чтить своих государственных деятелей, утверждал он, это прекрасно, но «обожествлять губителя страны могут позволить себе только сумасшедшие». Современный шведский историк С. Уредссон, говоря о положительной оценке Карла XII представителями «новой» исторической школы, называет ее шокирующей и объясняет, что ее базой являлся страх и презрение к России и к русским.
Не этими ли чувствами руководствовались и нацисты гитлеровской Германии, видевшие в Карле XII идейного предшественника, обратившего свой меч против «славянских варваров» на Востоке. Риббентроп, выражая недовольство неприсоединением Швеции к «Антикоминтерновскому пакту», утверждал, что шведы утратили «дух Карла XII». А близкий к печально известному ведомству доктора Геббельса историк О. Хайнтц называл шведского короля, не больше не меньше, как спасителем европейской цивилизации от «славянской угрозы».