Тропою таёжного охотника (Герасимов) - страница 68
Сойка.
— Вот, лейтенант, знай: другой раз из-за этой язвы лося угонишь. Как эта вещунья загорланит, так в лесу все живое настораживается и разбегается. Правда, она и на сохатого тоже орет. У меня был такой случай. Как-то шел я закрайком по ключу. Слышу, на другой стороне вот такая же крикунья суматоху подняла. Я скорее туда перебежал — и что ж? Гляжу, здоровенный сохатый по чаще путается, а она над ним горланит… Вот той терке можно сказать спасибо… Удружила!
Узкая долина Ададая неожиданно широко раскрылась, и впереди раскинулся необъятный простор лугов. Тропа вышла на берег Ингоды, к броду. Охотники взобрались на вьюки и тронули лошадей через стометровую голубую гладь. Брод оказался глубоким, вода подступила под седла. Лошадей потеснило вниз по течению, но противоположный берег был уже близок. Через минуту они благополучно вышли на галечную отмель. Добравшись до березовой рощи, охотники развьючили лошадей и привязали их в тени под кудрявыми березами.
В ясное тихое утро, часам к восьми-девяти, когда под солнечными лучами оживают кобылки и слепни, начинается самый жадный клев хариуса. Рогов воспользовался короткой передышкой и отправился наловить к завтраку этой замечательной по вкусу рыбы.
Вооружившись четырехметровым удилищем и такой же длины леской, запасшись слепнями и кобылками, он подошел к перекату. В затишьях — за камнями и в заводи — под быстриной то и дело всплескивали хариусы, сверкая на солнце серебристым брюшком.
Насадив на крючок слепня, Прокоп Ильич без грузила и без поплавка забросил снасть к игравшим рыбешкам. Этот способ лова, «нахлыстом», — как будто самый простой, но требует от рыбака большой сноровки и расторопности при подсечке быстрой рыбки. Хариус не заставляет себя долго ждать. Стремительно метнувшись к плывущей на поверхности приманке, он жадно хватает ее и бросается в глубь затопка. В этот момент и надо подсечь.
Каждую минуту Рогов выбрасывал на берег серебристую, с красноватым отливом на спине, трепещущую рыбку. Когда у него кончился запас слепней и кобылок, он выдрал из шинели пучок шерстинок, намотал их на крючок и забросил в воду. Хариусы охотно набрасывались и на эту «наживу».
Через час охотники навьючили лошадей и вывели их на проселочную дорогу. По ней вскоре догнали ехавшего «в район» колхозника и подсели к нему на телегу.
Дома Прокоп Ильич поспешил распороть тулуны. Мясо прекрасно сохранилось. Его немедленно переложили в бочки и запили семипроцентным рассолом. В таком виде оно хранилось две недели — до приезда автомашины из города.