Утром он сказал своей домохозяйке миссис Хьюэссман, что его не должны беспокоить, и удалился в свой кабинет. Часть дня была посвящена исчерпывающей проверке и пересмотру перевода. Наконец, он сделал копию на своей старой пишущей машинке, — всё в духе человека, который наводит порядок, прежде чем браться за неприятное дело. Большую часть времени, особенно в течение серого, мрачного дня, он потратил на мысленную подготовку к поступку, относительно которого ощущал инстинктивный страх. Время от времени гнёт предстоящего бедствия так сильно давил на Уитни, что он порывался сжечь перевод этих нечестивых откровений из табличек, и навсегда забыть идею о призывании какой-либо сущности. Но отвращение от мысли, что ему придётся отказаться от своей мечты о всеведении, так сильно поразило его сердце, что предпочтительнее было принять на себя любой риск. Ранние сумерки застали его уставшим от душевного расстройства, но спокойным. Он принял решение.
После обеда он прочитает заклинание вслух и станет ждать результата. В конце концов, это было всего лишь бессильное суеверие, древнее, конечно, но не ставшее более эффективным из-за своего возраста. Вероятность того, что кто-либо вообще явится на вызов, казалась совершенно незначительной; но Уитни чувствовал, что не может сдаться, не будучи удовлетворённым тем, что и последняя возможность была совершенно безнадежной. Он прошёл в столовую спокойным и уверенным шагом.
Это была безумная ноябрьская ночь, точно такая же ночь, в которую Уитни прекратил чтение оккультных книг; буйный ветер раскачивал и сгибал конусообразные тополя, которые росли вокруг его дома. Накрыв ему ужин, миссис Хьюэссман ушла ночевать домой, и Уитни остался один. Он пил кофе дольше обычного; затем прикурил вторую сигарету и вернулся в кабинет. Он разжёг дрова, сложенные в камине, и стал медленно ходить вперёд-назад, пока комната наполнялась теплом.
Вскоре он сел за старый стол из орехового дерева, который был спутником многих лет его учёбы. Он бросил долгий взгляд на тускло освещённую комнату, на аккуратно расставленные на полках книги, позволяя своим глазам задержаться на каждом шкафу, а также на столе и массивном кожаном кресле. Теперь настал момент, когда Уитни больше не мог свести к минимуму опасность призывания к себе этого призрачного, ужасного существа, которое угрожающе подкрадывалось к нему через летопись старшего мира. Его ум на краткий момент задержался на глупости всего этого.
Успешный, уважаемый, материально обеспеченный — зачем он связывается с такими тёмными и зловещими силами, от которых другие учёные отшатнулись в ужасе? На мгновение его решимость дрогнула; но затем Уитни ещё раз отбросил страшные сомнения.