Он подавил дрожь, когда просмотрел прекрасный черновик, занявших несколько листов, которые он заполнил с помощью авторучки — черновик перевода текста с таблички. Он вспомнил, что сорок четыре года назад первые исследователи Табличек — доктора Далтон и Вудфорд объявили, что перевести их невозможно. Он вспомнил их заявления в газетах, принижающие важность сего открытия; и странную поспешность, с которой находки были отправлены в этот мрачный музей и заперты в шкафу. И, размышляя о том, как эти фрагменты были полностью забыты учёными, он задавался вопросом: могли ли они расшифровать полустёртые символы, чтобы получить намёк на ужасающее содержание надписей, достаточное, чтобы переводчики догадались об авторстве этих тщательно изготовленных табличек, найденных в геологическом слое, образовавшемся задолго до того, как наши антропоидные предки эволюционировали из примитивных видов жизни? Уитни никогда всерьёз не считал, что Таблички были намеренно отброшены из-за их содержания, а свои успехи в расшифровке он приписывал некоторым определённым документам, в которых нашлись подсказки. Но теперь он призадумался.
Когда Уитни возобновил работу в своем кабинете, он расшифровал достаточно символов, чтобы понять, что часть текста, окружённая фигурными завитками в нижней части фрагмента, было формулой для вызыва к себе того, кто выше по тексту назывался «Хранитель». Хотя формула казалась полной, о чём свидетельствовало пустое место между письменами и отрезанным краем таблички, Уитни предположил, что должна существовать и формула для изгнания «Хранителя», как во всех древних заклинаниях, известных ему. И формула эта была на отрезанной, утраченной части.
Оказалось, что начало текста и призывание очень сильно различаются. Разница была в фонетике, и не имелось ни малейшей зацепки для её понимания. В сравнении с основными письменами или даже с любым материалом, известном Уитни, это было ни что иное, как символы, произношение которых приводило к беспорядочным бессмысленным звукам. Но, несомненно, в теории правильное произношение этих слов было самым важным, чтобы можно было призвать «Хранителя». Независимо от того, понимает ли значение слов произносящий их человек, смысл не имел ничего общего с их эффективностью. Согласно всему, что Уитни читал в других источниках, всё зависит от верности, с которой призывающий может воспроизвести предполагаемые звуковые комбинации, а письменная формула является некой полу-музыкальной партитурой.
Уитни уделял самое пристальное внимание этой фонетике, проверяя и перепроверяя свою работу. Когда он был удовлетворён сделанным, он снова вернулся к прологу, улучшив и уточнив свой первоначальный черновик. По мере того, как продвигалось дело, зловещий характер предполагаемого существа и сомнительные результаты сопутствующего ему призывания становились всё более тревожными. Уитни сделал вывод, — с учётом того, что его перевод был достаточно точным, — что «Хранитель» в каждом его описании считался опекуном или стражем всего знания. Но большая часть ссылок была почти бессмысленной, создавая необычайно чуждое впечатление, и Уитни был вынужден, как и много лет назад, признать, что для подлинного понимания табличек требуется выяснить в какой культуре и традиции они созданы. А они сильно отличались от всего, с чем он когда-либо встречался. Однако не было никаких сомнений в злонамеренности этого существа и в неясном риске, связанном с его вызовом. Даже в пылу энтузиазма, который поддерживал его в течении пятнадцати часов тяжёлых усилий, Уитни был шокирован выводами, которые раскрыло его толкование. Он вспомнил страшные и невероятные истории о легендарных старших богах из «Книги Эйбона» и пугающие намёки в «Некрономиконе» — грозный Ктулху, неописуемые практики культа Цатоггуа и отвратительные привычки жестокого Азатота, о котором в какой-то степени рассказывал пятый фрагмент. Всё это живо напомнило Уитни мифическую эпоху, казавшуюся неприятно реальной: старшие боги ходят по земле, равнодушные и безжалостные. Мрачное, неприятное предчувствие поселилось в душе Уитни. Он разумно объяснил это естественной реакцией от напряжённой работы и лёг спать, планируя пересмотреть всё это на следующий день.