За огромным окном, во всю стену переговорного зала, растекалась тьма. Бархатная, завораживающая, опасная тьма, усыпанная бриллиантовым блеском далеких звезд. Никогда, даже в детстве, Харан не боялся темноты. О том, что в ней могут скрываться монстры, он узнал гораздо позже, но бояться все равно не начал. Проблема не во тьме, считал он, проблема в монстрах.
Переговорный зал фрегата модели "спящий ветер" не предназначался для массовых дискуссий и больших встреч, а потому из мебели его занимал только овальный стол из затемненного стекла и десять кресел - даже меньше чем в столовой. Сейчас за столом сидел только один человек. Темные каштановые волосы падали на лицо, скрывая его тенью, путались в сцепленных в замок длинных тонких пальцах, о которые лбом опирался мужчина. Ничего не нарушало царившей в зале тишины, кроме тихого жужжания маленькой, подсвеченной голубым пирамидки - транслятора межпланетной голографической связи. Транслятор жужжал уже пару минут, пытаясь установить соединение с далекой Соль-Эртелью. Наконец пирамидка торжествующе пиликнула и соткала из прозрачных голубых нитей трехмерное изображение мужчины за массивным, вычурным резным столом. Харан всегда считал этот стол ужасающим, а привязанность к нему эллара Океана, вроде бы не обделенного вкусом, - абсурдно необъяснимой.
- Харан, - вместо приветствия произнес мужчина, поднимая взгляд от бумаг. В дрожащей голографической картинке краски терялись, глаза эллара казались черными, а длинные волосы, небрежной косой спускающиеся ниже спины, болезненно белыми, как у Ки. О его возрасте судить было проблематично, даже принимая во внимание развитие медицины. Эллар Океан относился к тому типу людей, что в зависимости от обстоятельств и ракурса, могли выглядеть и совсем юными, и глубокими стариками. Его возраст оставался притчей во языцах, а императорский двор уже многие годы множился слухами и сплетнями самого разного толка, то теряя к нему интерес, то возобновляя его вновь. Транслятор услужливо передавал изображение острых, не отличающиеся приятностью черт лица, широкоплечей фигуры, небрежно наброшенного на высокую спинку кресла белый с серебряным позументом китель. Мужчина располагался за столом с такой небрежностью, словно проходил мимо из шумного бального зала и на минуту присел отдохнуть. Многочисленные бумаги, щедро рассыпанные по столу, а кое где по полу возле стола, говорили об обратном - эллар Океан сидел за ними не первый час. Губы Харана чуть тронула усмешка, скупая, кривая, когда при взгляде на него Океан скептически изогнул точеную хищную бровь.