Харан глухо, надрывно закашлялся в своем углу, согнулся почти пополам, тяжело хватая губами воздух. На полу остались сгустки слюны и крови.
- Что с ним? - Рин обеспокоено покосился в сторону бессильно привалившегося к стене капитана. Лиам сидел ближе всех к нему и не был занят ни выхаркиванием собственных легких, ни утешением девушек, но все же немного помедлил с ответом.
- Последствия неполной синхронизации, насколько я могу судить, - негромко, с усталым равнодушием, отозвался он, едва глянув в сторону Харана. - Его и от полной то еле откачали, но если уж взялись, нужно было доводить дело до конца.
Рин снова глянул на Харана. Тот снова затих, но грудь, хоть и медленно, но поднималась.
- Как он вообще...? Там же как минимум разъемы нужны.
- Как он вообще синхронизировался? Очень своевременный вопрос, - Лиам вяло усмехнулся пересохшими губами. - Проводник настраивал дистанционно, у Легионеров чип внутрь вшит. А остальные так, на живую. Это у Харана бывает - сначала делать, а потом думать, - Лиам откинул голову назад, с негромким стуком врезавшись затылком в стену. У Рина не нашлось, что на это возразить, и разговор сошел на нет, сменившись быстро набирающими драматичность всхлипами. Анна прильнула к груди Хитклифа и изливала в его рубашку горе.
- Что с нами теперь будет? - вопрошала она мироздание, но Хитклиф отвечал за него.
- Все будет хорошо, милая. Все будет хорошо.
- Или не будет, - пессимистично буркнул Лиам, чем мгновенно заслужил сердитый и укоризненный взгляд Хитклифа. Лиам равнодушно пожал плечами и тут же поморщился от боли в начинающих неметь руках. Однако Рин придерживался его, более реалистичной, точки зрения. Он полагал, что, в отличие от остальных, имеет куда более полное и отчетливое представление, что из себя представляет Ки'Дой и чем это может им грозить. Предположения его были неутешительны. Он прекрасно помнил, как пять лет назад Академия Ки, со всем ее флотом и офицерским составом не смогла отбить нападение, и что-то ему подсказывало, что сейчас, с полудохлым капитаном и рыдающей девицей, шансов у них еще меньше. Рином овладевали тоска, уныние и безысходность.
Время тянулось в мучительно медленном ожидании хоть чего-нибудь, а затем и вовсе остановило ход. Они больше не разговаривали. В камере снова повисла тишина, в которой раздавалось разве что прерывистое дыхание и шорох пытающегося освободить руки Хитклифа. Когда у Анны начало недвусмысленно громко урчать в животе Хитклиф предпринял несколько попыток бунта и поломился в запертые, лишенные даже окошка, двери, требуя воды, еды и человеческого отношения к пленным. Ответа он не дождался, а Анна, устав от слез и переживаний, вскоре задремала на полу. Усталость все отчетливее давала о себе знать, преодолевала неудобство, нервное напряжение и здравый смысл. В полузабыться, привалившись к Лиаму, Рину чудились крики, треск пожара и серебристые отблески вязи "Gaoth Godlata".