- Ладно, убедил, - он протянул удостоверение обратно. Хитклиф раздраженно выдернул его из пальцев Рина и засунул обратно во внутренний карман. - Но, тем не менее, это ничего не объясняет.
Хитклиф смирился с тем, что от Рина так просто не отделаешься, и тяжело вздохнул.
- Так сложились обстоятельства. Мы работаем на основании недостаточно проверенных и недостаточно достоверных данных, - он скривился, явно цитируя кого-то, не слишком ему приятного. - Недостаточно достоверных для адмирала. Но у Харана хватило связей выбить допуск к этому делу. Пусть и на ограниченных ресурсах. И вот мы, значица, здесь. Я так думаю, что ты имеешь право знать, ежели ты теперь с нами. Ты ведь с нами? - голубые глаза воззрились на Рина требовательно и подозрительно.
- С вами. Капитан ведь обещал мне корабль. Он выполнит свое обещание? - Рин старательно игнорировал пробежавший по спине холодок, но Хитклиф кивнул с абсолютной уверенностью.
- Он выполнит, в этом ты не сомневайся.
Лесополоса за окном челнока сменилась бугристыми, заросшими плешивым мхом полями, а затем россыпью полусотни приземистых домов, однообразных и ничем друг от друга не отличающихся, сверху похожих на хаотично разбросанные в песочнице коробки.
- Ты вроде тут живешь?
Рин кивнул.
- Давай вон там, слева садись, - он ткнул пальцем в окно. - Оттуда уже пешком дойдем.
Хитклиф с неожиданной деликатностью посадил челнок в указанной точке и, покинув его, с большим интересом заозирался вокруг, хотя смотреть было не на что. Запахнув китель от утренней сырости, Рин торопливо брел между похожих друг на друга, как капли воды, стен. Их поселок, как и сотни таких же, разбросанных по всему Терминашу, строился еще во времена начала освоения планеты и небывалого подъема оптимизма. Похожие на сараи времянки должны были заменить комфортабельные дома со всеми удобствами, но так и не заменили. Инициатива завяла, Терминаш оброс вонючими заводами, окончательно испортившими экосистему планеты, инвесторы растаяли, словно их и не было, а поселенцы остались работать, плодиться и латать свои времянки, постепенно забывая о мечтах. Поселок, в котором обитал Рин, с тех пор не обзавелся даже нормальным именем, так и оставшись во всех реестрах и людской памяти, как "триста двадцать седьмой". По пути к дому, им не встретилось ни одного человека, и хотя Рин догадывался, что они заявились аккурат после отлета аэробуса, развозившего рабочих на места службы, ощущение все равно создавалось жутковатое. Как будто весь поселок вымер. Мало-мальское оживление вносили разве что надрывные вопли птицы баклан, не поделившей что-то с крысобрюхом в куче мусора.