Взгляд изумрудных очей юноши перекинулся на другого солдата, стоящего у края дороги, рядом с мокрым от дождя автомобилем, и Данте обратился с вопросом:
– «Лёд», «таран» готов?
– Да, командир. – Боец пару раз хлопает по капоту и капли с плеском от лужицы на нём разлетаются во все стороны. – Мы его начинили всей взрывчаткой, которую смогли найти. Думаю, этого хватит. Сейчас применим?
– Нет, «Лёд». Найди мне четыре расчёта с гранатомётами и где то на западе отсюда я видел Переносной Боевой Энергетический Накопитель.
– Понял, командир. – Бодро выдал «Лёд», и принялся выполнять приказ.
Тем временем Данте окинул взглядом собравшихся. Измученные боем лица, но больше всего серые, хмурые и больные лики истощены от прошлой жизни, где нет света. Там за стеной их браться сражаются за ложную свободу, и Данте жаль их. Какая может быть свобода, если каждый день, дарованный Господом, люди влачат жалкое существование под пятой тех, кто подобен раковой опухоли? Как люди думают о свободе, если каждый день вынуждены влачить жалкое существование, платить непомерные дани, повиноваться любому приказу одурманенных властью священников и обнаглевших преступников, в вечном ожидании смерти? «Нет, это не свобода» – подумал про себя Валерон. – «И свободой не пахнет». Всё же раздумья, раздумьями, а задачу выполнить необходимо.
Юноша поднял своё оружие, лишённое боезапаса и вопросил?
– У кого-нибудь есть патрон к винтовке?
– Нет, лучше возьмите АК-899. Он лучше, намного.
Тут же «Яд» протягивает парню серый автомат, блестящий серым металликом, с широким дулом и довольно большой ствольной коробкой, на которую ложится рука. Тут же поданы и магазины с верих-реактивными пулями, ставшими самым настоящим ужасом для противников.
Данте отложил в сторону старую винтовку и взял автомат, и, передёрнув затвор, поставил оружие на предохранитель. Парень осмотрелся в поисках возвышения. Валерон, окинув взглядом капот машины, обратился с вопросом:
– «Печать», может, скажешь, что-нибудь напутственное. Ты умеешь.
– Лучше будет, если это будете вы, господин Флагион. Правильнее, что ли…
Слышится тяжёлый громкий выдох. Данте подумал, что никогда не говорил прекрасных речей, но всё же чувствует на себе алчущие взгляды. Он понимает, что напутствие сказать нужно, что на него смотрят воины, как на стандарт, как на полководца и того, кто может направить словом.
– Я не капеллан, но попробую.
Юноша взобрался на капот автомобиля, вновь бросив взгляд изумрудных снова в толпу солдат. Теперь три сотни внимают его слову. Данте готов сойти с капота и просто пойти в атаку, но всё же воля и священная миссия взывают к тому, чтобы парень обратил пламень души в не менее пламенеющее слово.