Сотни архитекторов принялись за работу и стали создавать новые типы зданий, соответствующих «Новой Доктрине». Согласно ней – «каждое здание должно быть неброское, серое и как можно проще, ибо именно развращённость, выраженная и в вульгарном образе зданий, и привела к краху прошлого мира».
Проходя по свежим улицам нос юноши, теперь ощущает ароматы строительной краски, пиломатериалов и даже свежий бетон стал пахнуть как-то иначе, привлекательней. Данте, ментально, не мог признать тот факт, что его город всё же возрождается, вырывается из могилы под чутким присмотром рабовладельца, которому нужны свежие силы, для его боевых машин и адских систем, питающихся живым мясом и пьющих кровь. Именно только так юноша может интерполировать новые изменения, которые крадутся под всеобщее ликование и оттого становятся лишь желаннее.
Данте каждый день следит за новостями, высматривая ситуацию. Сначала ужасную судьбу постигли владения новоявленных феодалов постапокалиптического мира и даже тех, кто всегда помогал людям. Крупных чиновников, депутатов, владельцев обширных земель, судей и ещё многих известных людей даже не ставили перед выбором,… их просто казнили. В «Приговоре» объявлялось, что все эти люди приспешники старого режима и мира, который паразитировал на людях и высасывал из них жизнь. Они впали в развращение и ересь, которые должны быть очищены огнём. Десятки человек были сожжены на главной площади за «отрицание первой власти». Помилование даровалось лишь тем, кто участвовал в боях против Городской Республики. Имущество убиенных сразу же переходило в руки государства, как и большинство прочего.
Но «ласкающий» жар костров познали не только неофеодалы уходящей эпохи. Многие писатели, поэты и другие деятели литературы объявлялись врагами за произведения, в которых новая власть усмотрело «зерно ереси и декадентства». Их сожгли на костре, разведённом на их же творениях. И вместе с новыми запахами краски и стройматериалов, город постепенно стал одолевать аромат горелого мяса и волос, забивающийся в нос юного Данте.
Все последователи иных религий, кроме христианского католичества и православия, были проведены к гильотинам и расстрельным стенам. Протестанты, язычники, почитатели философий, создатели и ревнители «свободомыслий»: всё, кто не подпадал под религиозные нормы «Праведной Власти», как себя назвало правительство Канцлера, обязаны были быть ликвидированы в ближайшее время, ибо «кровью еретиков и отступников, их костьми и плотью мы построим новый мир, лишённый ужасов Европейской Ночи и тлетворному влиянию хаоса, социальной энтропии», как говорится в «Ультиматуме к Народу». Данте не боится за своего друга священника, ибо ему восстановили церковь и назначили ею управлять, как сохранившего во тьме свет человека.